преимущество перед другими иностранными учениками, и все же большинство из них были намного опытнее. Август осваивал технику работы с камерой, сначала как ассистент оператора по фокусу, потом выучился на оператора, узнал о тонкостях работы с освещением и звуком, а позже заинтересовался монтажом.
Ближе к Олимпиаде Рифеншталь разделила волонтеров на двенадцать команд, каждой из которых поручила снимать определенные мероприятия. Она разработала множество технических инноваций: подводную и замедленную съемку для соревнований по плаванию, операторские ямы вдоль беговых маршрутов.
– Вы видели фильм? – спросил Энгель.
– Я видел все фильмы Рифеншталь – в прошлом году их показывали в НКТ.
– Вам, похоже, не особенно понравилось?
– Да.
Джастин тогда решил обязательно посмотреть фильмы, промучился целый день и вышел из кинозала совершенно опустошенным.
– С технической точки зрения «Олимпия» – блестящий фильм, – заметил Энгель.
– Согласен, – откликнулся Джастин, а про себя добавил: «Только не в этом суть». Тем не менее он не чувствовал себя вправе осуждать Энгеля, особенно после того, как сам к нему обратился. – Сотни представителей немецкого кинематографа бежали от Гитлера в Голливуд, а обычных людей еще больше. Разве Рифеншталь не понимала, что ее будут считать сторонницей нацистов?
– Сомневаюсь, – покачал головой Энгель. – По крайней мере, не тогда. Хотя лично мне после окончания Олимпиады не терпелось уехать. До нас доходили слухи о людях, которым удалось бежать во Францию, Америку или Великобританию, но для этого требовалась помощь извне. Нацисты не разрешали ничего вывезти из страны – ни денег, ни ценностей, которые можно было бы продать.
– Что же вы делали?
– Сам я ничего поделать не мог. Мне помогла Рифеншталь.
Объяснить подробнее Энгель не захотел, сказав лишь, что в конце концов у него не осталось иного выбора, кроме как вернуться в Великобританию, где его арестовали прямо в Дувре. Несколько дней он провел под замком в служебном здании, а потом его перевезли на остров Мэн, где он оставался до конца войны вместе с сотнями других немцев.
– Вы собирались рассказать, как познакомились с Жанетт, – напомнил Джастин, желая уйти от разговора о нацистах и Лени Рифеншталь.
– Я хорошо ее знал.
– Вы уже говорили.
– Это правда – мне довелось близко с ней познакомиться.
– Насколько близко?
– Дело было давно – вспоминать уже не больно, да и секрета тут нет: я был в нее влюблен и жил в ее доме. Хотя мы провели вместе немного времени, всего два или три месяца, для меня это важные отношения, перевернувшие мою жизнь.
– И вы были с ней в 1949 году, когда она отправилась в Великобританию?
– Да.
– Вы летели вместе с ней?
– Да.
– Но высадились в Ирландии.
– Нет. Самолет не садился в Ирландии – его перенаправили в Прествик, в Шотландию. Там я и сошел.
– А в «Пан-Американ» мне сообщили другое, – возразил Джастин. – По их словам, посадка была в Шанноне.
– Вы даже обращались в «Пан-Ам»? – поразился Энгель. – Вижу, вы серьезно заинтересованы.
– Я пытался понять, что произошло с Жанетт Маршан после этого полета. Именно в «Пан-Ам» меня навели на вас. У них есть данные о каждом рейсе, я видел расписание, а одна из бортпроводниц сообщила мне, что в самолете находился еще один пассажир первого класса, который затем высадился в Шанноне. Она работала на том рейсе и помнила Жанетт. Значит, с ней летели именно вы?
– Да, но высадился я в Шотландии. Те, кто сказали вам про Ирландию, просто перепутали. Может, и другие подробности тоже. А потом эти же люди утверждали, будто видели, как Жанетт сошла с самолета. Вы им верите?
– По-вашему, они этого не видели?
– Не берусь обвинять их во лжи, и все же я не верю их словам. Человек не может просто взять и исчезнуть. С их показаниями что-то не так.
– А зачем им лгать?
– Может быть, они просто ошиблись.
– Я видел расписание рейсов «Пан-Ам». Документально засвидетельствовано, что самолет приземлился в Ирландии.
– По плану самолет действительно должен был там сесть для дозаправки, но из-за плохой погоды его в последнюю минуту перенаправили. Ситуация была не чрезвычайная, и все же мы не долетели бы до Лондона без дозаправки, как объяснил нам капитан. Я совершенно точно сошел с самолета в Шотландии и своими глазами видел, как он вылетел в Лондон.
– Хорошо, но почему же вы сошли?
– Так захотела Жанетт.
– Вы помните почему?
– Смутно, – покачал головой Энгель. – Слишком много воды утекло. У Жанетт были личные проблемы, и, хотя я ее обожал, находиться рядом порой было нелегко. В первую очередь из-за этих проблем она и решила лететь в Англию.
– Что за проблемы?
– Не могу сказать точно. Поймите, Жанетт мне далеко не все рассказывала. Думаю, хотя бы недолго она действительно меня ценила, однако годы в киноиндустрии научили ее никому не доверять. Естественно, была проблема с ее бывшим мужем, бейсболистом, который после развода счел себя обманутым и пытался отсудить у нее большие деньги. Но я знаю, что имелись и другие причины, о которых она никому не рассказывала. Как-то раз ее домработница упомянула о девочке по имени Наташа, которая умерла, а Жанетт мне об этом никогда не говорила. Она заявила, что хочет прибыть в Лондон одна, и велела мне прилететь два дня спустя. Назвала отель, в котором забронировала номер, и пообещала, что мы встретимся там.
– И вы согласились?
– После ссоры. Обычно я во всем с ней соглашался, понимая, что спорить бессмысленно, если Жанетт уже решила.
– После того как вы сошли с самолета, вы больше ее не видели?
– Никогда.
– Знаете ли вы, что с ней произошло после посадки в Лондоне?
– Нет.
– Она еще жива?
– Не знаю. Надеюсь. Как только я не пробовал ее отыскать! Но она будто сквозь землю провалилась – вы и сами знаете.
– У вас есть предположения, что с ней стало?
– Что угодно! Полвека прошло, она моя ровесница, а мне уже за восемьдесят, так что подумайте сами. Все что угодно могло случиться. Хочу верить, что она жива, и желаю ей счастья. Я много времени потратил на поиски, расспрашивал людей, которые могли знать, куда она пошла, только так и не сумел найти ни одной зацепки. Не нашла ее ни полиция, ни частный детектив, посланный лос-анджелесской студией. Много месяцев я был одержим желанием разыскать Жанетт, однако в конце концов принял решение жить дальше.
Когда Энгель прилетел в Лондон, ни в отеле, ни в аэропорту, ни в авиакомпании, ни в полиции ему не могли ответить, где Жанетт. Вскоре он осознал, что без ее финансовой поддержки не выживет, и попытался найти работу в Лондоне, однако в послевоенные годы в Великобритании всем пришлось затянуть пояса. В конце концов примерно два года спустя после приезда Энгель вернулся в Германию, чтобы найти там работу кинотехником.
– Расскажите мне о Жанетт, – попросил Джастин. – Как вы вообще с ней познакомились? Вы говорили, что после расставания с Рифеншталь
