– Не обращайте внимания,—сказал Йенсен.—Это всего лишь алкоголик, который шумит в своей камере. Продолжайте.
– Нам было известно, что в высших сферах проявляют беспокойство. Процент избирателей, принимающих участие в выборах, с каждым разом становился все ниже. Естественно, это раздражало профсоюзных боссов и лидеров социал-демократической партии. По своему тупоумию они не могли понять, почему народ отказывается голосовать за их превосходную систему. Те же, кто на деле управлял страной, конечно, понимали причины. Именно поэтому избирательная кампания на сей раз велась так интенсивно и широко.
– Что же вы предприняли?
– Мы стремились всячески усилить их раздражение. Поэтому решили проводить демонстрации чаще. Между прочим, это вначале не возымело действия. Народ столько же трудно было раскачать, как и раньше. До субботы 21 сентября.
– У вас в тот день была демонстрация?
– Да. Мы организовали марш протеста под лозунгом борьбы с империализмом. Как обычно, демонстрация должна была начаться в пригородах и направиться к центру города. Она должна была завершиться митингом. Все было спланировано заранее.
Йенсен кивнул.
– Вместе с двумя товарищами я на такси поехал к месту сбора. Линотипист с женой. Мои лучшие друзья. Мы были однолетки и состояли в одном союзе. Знали друг друга много лет. Часто приходилось работать вместе.
– Где?
– Мы печатали листовки, рисовали афиши, изготовляли плакаты и лозунги. И многое другое. У нас был ротатор, и мы печатали небольшую газету, которую распространяли среди членов нашего союза. Повторяю, мы знали друг друга давно и были хорошими друзьями.
– У них были дети?
– Нет.
– Какая профессия была у женщины?
– Она работала в архиве Министерства юстиции. Позднее оказалось, что…
– Продолжайте.
– Нет. Ничего.
– Вы сами женаты?
– Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
– Привычка,—сказал Йенсен.—Итак, вернемся к субботе.
– Да. Так вот, мы вместе поехали к месту сбора, но по какой-то причине запоздали. Сейчас не помню, почему мы задержались. Это имеет какое-нибудь значение?
– Нет.
– Когда мы приехали, демонстранты уже тронулись в путь. Мы встретили их на шоссе.
Он замолчал и посмотрел в окно. На улице по-прежнему шел мокрый снег, и крупные снежные хлопья ударялись о стекло.
– Был солнечный, очень ветреный день. Помню, ветер рвал знамена, и те, кто нес плакаты, с трудом удерживали их в руках, издали это было очень красивое зрелище.
– Почему красивое?
– Красиво, когда красные флаги развеваются по ветру. Красиво, когда друзья напрягают силы, стараясь наперекор ветру прямо держать транспаранты.
– Сколько человек принимало участие в этой демонстрации?
– Около двух тысяч. Кроме того, было много детей. Те из нас, у кого были дети, обычно брали их с собой на демонстрацию.
– Почему?
– По разным причинам.
– Например?
– Ну, прежде всего чтобы дети получили правильное воспитание с малых лет. Затем для того, чтобы показать прохожим, что есть люди, у которых есть дети и дети доставляют им радость. А кроме того, их негде было оставить. Детских садов в стране почти нет, а у социалистов редко бывает домашняя прислуга.
– Понятно.
– Отлично. Итак, мы встретили демонстрацию на шоссе и, уже проезжая мимо, обратили внимание, что происходит что-то необычное.
– Что именно?
– Вдоль шоссе стояли люди, всячески провоцирующие демонстрантов на столкновение, Некоторые из них выкрикивали оскорбления по адресу социалистов, другие бросали в них камнями, пустыми бутылками и консервными банками. В одном месте мы видели несколько человек, которые дрались с полицейским.
– Почему?
– Полиция пыталась помешать зрителям выбежать на улицу и начать драку с демонстрантами. В то время полицейским было приказано охранять порядок во время демонстраций. Впрочем, вы знаете это лучше меня.
Йенсен кивнул.
– Большинство проезжавших мимо или стоявших на тротуарах не проявляли никакого интереса, однако кое-где возникали столкновения.
– Как же вы поступили?
– Мы вышли из такси и присоединились к маршруту.
– А потом?
– Так было на протяжении всего пути. Люди стояли на тротуарах и выкрикивали оскорбления, некоторые бросали в нас яйцами и помидорами. Жене моего приятеля помидор угодил прямо в лоб. Но она только засмеялась. В двух местах в нас бросали камнями, а несколько человек даже выбежали на мостовую и попытались вырвать у нас плакаты. Но полиция им помешала. Всю дорогу нас сопровождало несколько автомобилей, и те, кто там находился, плевали в демонстрантов и выкрикивали ругательства.
– А что собой представляли люди, которые на вас нападали?
– Я как-то не обратил внимания. Большинство было хорошо одето, люди разного возраста. Среди них были и женщины.
– Как вы к этому отнеслись?
– Впервые почувствовали глубокое удовлетворение.
– Удовлетворение?
– Вот именно. Самое обидное, что на нас раньше никто не обращал внимания, даже полиция старалась не замечать. И вот впервые люди стали как-то реагировать на наши действия. Мы почувствовали, что больше не обращаемся к глухим и слепым.
– Раненые были?
– По-моему, нет. Во всяком случае, если и были, то ничего серьезного. В основном против нас использовали, так сказать, словесные средства атаки. Кричали, размахивали руками, ругались и бросали в нас разными неопасными предметами. Помидоры и пустые жестянки из-под пива вряд ли могут кому-нибудь причинить серьезные повреждения.
– Что было дальше?
– Этот митинг был самым оживленным и беспорядочным из всех, в которых мне приходилось принимать участие. К этому времени на площади собралось много людей. Они шумели, кричали, пытались помешать ораторам. Но у нас были мегафоны, и мы сумели довести митинг до конца в соответствии с планом.
– Как, по-вашему, эти люди были проинструктированы?
– Нет. Это обстоятельство мы также отметили с удовлетворением. Те, кто пытался нам помешать, делали это стихийно, и отчасти именно поэтому им не удалось сорвать митинг. Казалось, каждый из них действовал сам по себе. Позднее мой товарищ обратил внимание и на их возраст. Если бы не эти обстоятельства, естественно было бы предположить, что против нас выступил какой-то организованный фронт, пытающийся оказать противодействие, что правительство направило против нас нечто вроде враждебной демонстрации – ведь это также входило в их предвыборную кампанию. Однако было ясно, что дело обстояло не так.
– Чем закончился митинг?
– Мы приняли резолюцию, собрали плакаты, аппаратуру и отправились по домам.
– А как прошла следующая демонстрация?
