любовника назовите, пожалуйста, – спокойным тоном поинтересовался Рик. И, прежде чем посетительница посинела от гнева, добавил: – Я могу, конечно, сам узнать, но нужна ли вам такая огласка? Особенно в свете развода. Не мне вам рассказывать сколько вы можете потерять, если де Нирс будет настаивать на вашей неверности. С доказательствами.
Минутное колебание и дамочка взяла себя в руки. Перед нами снова сидела представительница высшего общества, убитая горем. Только в глазах ее не было ни слезинки, а голый прагматичный расчет.
– Имя моего нынешнего любовника вам ничего не даст. А вот предыдущий… С ним я и свела Антея, чтобы он мог заработать. Эдмонд Уверс. Он поставщик.
– Чем? – Рик заинтересованно приподнял брови.
Де Нирс замялась, бегая глазами по кабинету, но все же ответила:
– Дурманом.
Мы с Луизой переглянулись. Знакомое имя. Слышали буквально пару дней назад. Уж не тот ли это «Эдди, вроде», которого мы нашли в доме у Антея?
Я жадно уставилась на раскрытую папку на столе Рика. Следователь чуть заметно улыбнулся и подгреб ее к себе поближе. Судя по его лицу, действительно это тот, кого мы отыскали в доме Антея. А как он презрительно высказывался о потреблении дурмана. Актерище!
– Хм, – он строго взглянул на де Нирс, – то есть вы были в курсе, чем занимался ваш любовник?
Кажется, дамочка даже не подозревает, что сейчас может себе на срок наговорить. Но она оказалась не такой уж и дурой. Почувствовав, что судно дало течь, принялась юлить:
– Прямо об этом мы не говорили. Я же не казначей в налоговой, чтобы происхождением денег интересоваться. Есть и есть. Как-то краем уха услышала один разговор Эдмонда о какой-то партии, которую будут сбывать в доках. Затем в театре он перемигивался с каким-то типом. А в антракте передал ему кулек. Думал, будто незаметно.
– И вы отправили сына к такому человеку? – Рик с укором взглянул на де Нирс. – Неужели не побоялись, что он тоже подсядет на эту гадость?
Дамочка в очередной раз решила нас поразить своими материнскими чувствами и равнодушно пожала плечами:
– Был бы умный – не подсел.
– Вы это утверждаете? – следователь заломил бровь. – Антей употреблял?
– Да откуда я знаю, – всплеснула руками заслуженная мать года. – Но раз он не торгует, иначе деньги бы водились, значит – потребляет.
Отличная логика. Ее бы к нам, все преступления раскрывались бы по щелчку пальцев, без всякой доказательной базы.
– Ясно, – коротко хмыкнул Рик. – Адрес Уверса не подскажете?
– А зачем он вам? – захлопала ресницами дамочка. – Вы вообще-то должны найти убийцу моего сыночка.
Я бы ей сказала, чего должны мы делать, а чего не должны, но не поймет же.
– В этом кабинете вопросы задаю я, – резко бросил следователь. Терпение мужика явно подходит к концу. Жалко, у нас не приветствуются силовые методы допроса. – Адрес.
– Третья параллель, восьмой дом, – пролепетала де Нирс. – Только вы там его не найдете. Он параноик, меняет место жительства каждый месяц.
Я снова взглянул на Луизу. Она чуть заметно моргнула в ответ. Вряд ли торговля дурманом приносит настолько огромные деньги, чтобы каждый месяц новый дом покупать. Скорее арендует наш «Эдди, вроде». Варкос хоть и большой город, но не столица. Так что в любом случае быстро отыщем маменькиного мерзавца.
О друзьях Антея родительница имела еще меньше представления, чем супруг. Рик попытался раскрутить де Нирс на хоть какие-то сведения, но, убив полчаса, сдался.
Стоило только дамочке выползти за дверь, прихватив с собой этажерку, зацепившуюся за подол, как мы ломанулись к столу Рика. Правда, сначала вернули собственность отделения, которую попыталась нагло выкрасть юбка де Нирс.
– Это он! – с апломбом объявил следователь. – И адрес вам этот тип назвал другой.
– Да и про мамашу наврал, – скривилась Луиза. – Эх, надо было под руки его и в камеру.
– Интересно, а зачем он нам представился настоящим именем? – я по очереди посмотрела на Рика и напарницу.
На меня в ответ оба уставились с легким пренебрежением, свойственным образованным людям среди невежд.
– А какие вопросы у закона были к Эдмону Уверсу? – следователь выразительно осмотрел раскрытую папку на столе. – Возможно, он и адрес назвал действительный. Проверить не помешает.
– И с мамой пообщаться, – как-то особо добро улыбнулась Луиза.
– У нас еще прислуга в доме Антея неопрошенная осталась, – нахмурилась я. Вот не люблю чувствовать себя слабым звеном. И пусть я и мельче напарницы, но чуйка следователя у меня развита лучше. Так сам Рик говорил. Только почему-то при этом снисходительно улыбался.
– С прислугой сложнее, – вздохнул наш начальник. – Он поступал как богатый мальчик, просто обращался в агентства, которые оказывали услуги по уборке. А при том, что де Нирс был не дурак залезть под любую юбку, служанки менялись в его доме постоянно. – Ох, не попалась ему моя Розалинда. Это стало бы последнее, куда он протянул шаловливые ручки. Зато орган, отвечающий за подобные развлечения, он смог бы смело носить с собой в кармане. – Я послал запросы. Теперь ждем. Кстати, время к обеду. Не пора ли нам отправляться к Журсу? Господину как раз должен просыпаться.
Я с некоторой доли тоски вздохнула. Да, жизнь необремененных вопросом пропитания людей течет по своему ритму. Мне самой раньше доводилось нежиться в постели полдня. Но теперь, вставая с первыми петухами на работу, я начала скучать по этой возможности. Даже за брата к первым парам просыпаться было не так проблемно. Наверное, потому что сидеть потом на парах это не носиться по городу в поисках преступников.
Меня с собой на слежку за Эриком Журсом не взяли, отправив настраиваться на вечернее развлечение. Точнее, мне полагалось принять вид беззаботный и придурковатый.
Униформу следователя сменил дорогой и кричащий костюм из бежевого шелка, приобретенный братом в порыве… даже не знаю каком. Тонкая рубашка из сатина, призванная подчеркивать мускулатуру, если таковая имелась, сейчас бессовестно палила бинт, перетягивающий грудь. Сюртук расстегивать, значит, нельзя. Дополнив образ пижонским белым длинным шарфом, я отправилась к Басу.
Друг изволил валяться на кушетке в алом парчовом халате и вкушать строго диетические лакомства, ведь следить актеру за фигурой крайне важно. Помню, он мне рассказал случай, когда в провинциальном театре не выдержали доски сцены. Постановка, несмотря
