камеры на режим ночного видения.
— Начинаем. Время выхода на исходные позиции — двадцать один пятьдесят. — спецагент поправил бронежилет на рубашке, (пиджаки сотрудники АНБ всё же сняли. Комиссар констатировал, что фигуры у всех — не хуже, чем у него: плотные, накачанные) и вторично обратился к комиссару, — Может всё же воспользуетесь? — постучав по кевлару и нагрудной стальной пластине.
— Благодарю. Что-то мне подсказывает, что жилеты не понадобятся… Может быть, всё же пошлём вперёд только несколько бойцов, а остальные… — комиссар чувствовал, что в доме их поджидает опасность, против которой бессильны кевлар и сталь…
— Нет. Практика проведения подобных операций однозначно доказывает: чем больше человек участвует в штурме, тем скорее происходит захват, и тем меньше ненужных потерь. — апломб, с которым это было сказано, не изменил сосредоточенности комиссара, и даже не обидел его. Он — в чужой стране. С чужими порядками и традициями. Хочется АНБ выпендриться перед ним — пусть. Выпендрится. Он промолчал, кивнув.
— Прошу вас, комиссар. Если, вы, конечно, всё ещё хотите принять участие и в непосредственно полевой операции… — комиссар не заставил себя приглашать дважды, пусть и слегка ироничным тоном. Прошёл и уселся в очередной «Хамви», присоединившись к команде из мрачного сержанта и ещё трёх морпехов в чёрных маскхалатах, и с разрисованными ваксой а-ля Шварценеггер, лицами. Сержант молча предложил коробочку с вонючей чёрной массой и ему.
Комиссар отказался.
И подумал, что он в своём лучшем чёрном костюме смотрится в таком окружении нелепо — словно порнозвезда в миниюбке и сетчатых колготках на съезде чопорных пуританок. Или — монашек.
До места добрались минут за двадцать — по хорошему шоссе. После чего по ухабам и бездорожью низких гряд холмов пробирались ещё минут пять. Наушник в ухе сержанта ожил, и что-то пролаял. Тот отреагировал:
— Выдвигаемся сразу, и оцепляем дом. Направление — северо-северо-восток!
Спецназовцы и сержант нацепили на глаза огромные уродливые тубусы приборов ночного видения. Комиссару достался инфрабинокль. Неудобно, но видно неплохо.
Оружие бойцов не гремело — в этом комиссар убедился, пока они бежали добрый километр по бездорожью, ориентируясь по компасу сержанта, и смутно видневшимся в приборы тёмным фигурам, бегущим параллельно по радиусам, сходившимся у темнеющей громады двухэтажного дома посреди луга. Комиссар порадовался выучке морпехов — не шуршала высокая сухая трава, достигавшая колена, и даже крохотного лучика ниоткуда не отблёскивало… Впрочем, не шуметь удавалось легко: шумело и тарахтело там, возле дома — комиссар мог бы поспорить, что это стучит движок автономного генератора в сарайчике у чего-то вроде конюшни. Или коровника. Это напрягало — поскольку ни света в окнах, ни следов автомашины в гараже не наблюдалось. Метров за двести от дома комиссар начал замедлять бег. Затем и вовсе остановился. Морпехи не обратили на это внимания — лишь сержант коротко кинул взгляд через плечо один раз… Жаль ребят.
Живыми после этого комиссар их уже не увидел.
Потому что когда до дома оставалось не больше пятидесяти метров, вдруг раздался вскрик, затем ещё один, и местоположения всех солдат обозначилось слепящим сиянием — словно каждый боец вдруг стал нитью накаливания прожектора, на пару секунд вспыхнувшего сине-белым ореолом, и тут же перегоревшего!..
Донёсся стук — на землю попадали обгоревшие скрюченные тела. Запахло горелой плотью — самый мерзкий запах из всех, которые знал комиссар, но с которым иногда сталкивался, расследуя изуверские и необычные случаи… Но пришлось сдержать позывы к рвоте — дело ещё не кончено.
Он рысцой вернулся к бронемашине, и, покопавшись, открыл багажное отделение. Ага — есть! «Классика» жанра.
Базука.
Он направился снова к дому. Двигался Бланш теперь не скрываясь, спокойно. За сто шагов аккуратно выставил планку прицела на нужную дистанцию, и плавно, как на учениях, нажал на спуск. Сарайчик словно взбух огненным шаром изнутри — громыхнуло, и доски разлетелись по всему лугу. Одна даже просвистела возле уха комиссара, обдав обжигающей воздушной струёй.
Тотчас же ещё в трёх местах луга что-то взорвалось, рассыпая во все стороны красно-жёлтые искры.
Красиво. Словно китайские фейерверки, подумалось вдруг комиссару. Однако жаль людей. Они не виноваты, что начальники — тупые самовлюблённые бараны.
Гул от взрыва затих. Стук мотора прекратился. Зато послышались крики. Комиссар потряс головой, открыл рот — в ухе перестало звенеть. Зато теперь стало отлично слышно, как изощрённо ругается спецагент Смит, раздавая «ценные» указания.
Комиссар проигнорировал приказ «всем оставаться на местах, пока я не выясню, какой кретин нарушил режим секретности!», и спокойно преодолел оставшиеся метры до домика. Постучал в парадное. Никто не отозвался, зато выкрики и ругань сразу стихли. Он вошёл — дверь оказалась незаперта. Щёлкнул выключателем — а, ну да — сам же предложил питание отрезать! Пришлось идти до гостиной по прибору бинокля. Записка ждала прямо на столе.
Пришлось выйти и крикнуть спецагенту Смиту, чтоб шёл прямо к дому, так как опасности больше нет.
«Уважаемые бойцы спецназа! Приношу самые искренние извинения за то, что пришлось вас убить! Однако миссия, которую я взял на себя, должна быть выполнена любой ценой. Поэтому я жду соответствующего Заявления Российского Президента не позднее полудня послезавтрашнего дня! (Время — Московское) Иначе пострадают невиновные люди, и три больших красивых города. По моему выбору.
P.S. Не трудитесь искать меня на этом континенте. Впрочем, как и помощника — он тоже уже далеко. А я буду там, где должен быть. Александр Зисерманн.»
— Мерзавец! Что это было? — тон уже никак нельзя было назвать равнодушным, в нём клокотала ярость и ненависть. — Что он использовал против нас?! — фонарик в руке спецагента прыгал, перескакивая то на записку, то на двоих оставшихся в живых агентов, окруживших комиссара. Их бледно-зелёные лица комиссар списал на… волнение.
— Не знаю. Нет, я правда не знаю. — комиссар был вынужден вытирать всё время обильно выступавший пот со лба уже насквозь мокрым платком. Несмотря на ночь, было очень душно и влажно, — Но как я и говорил — он очень умён. (Про себя комиссар подумал, что море черного юмора делает их врага ещё опасней…) Если сможете восстановить те приборы, что взорвались так красиво, будет у вашей страны новое «супероружие»…
Спецагент молчал как-то уж очень долго, очевидно, переваривая эту немудрёную мысль. Затем поднял переговорное устройство ко рту:
— Внимание! Говорит спецагент Смит. У нас потери. Объекта здесь не было. Дом оказался ловушкой. Код опасности — красный. Повторяю — код красный! И ещё… Срочно пришлите бригаду экспертов. Что искать, я объясню.
Дебилы — устало подумал комиссар. Самовлюблённые избалованные дебилы, упивающиеся хвалёным «технологическим превосходством». На территории которых сто
