других.
— То есть признать своё поражение и закрыть дело? — Марк покачал головой. — У меня очень неприятное чувство, что мы что-то упускаем. Де Лапорт был здоровым молодым мужчиной, ещё накануне веселился в компании друзей, а утром его находят мёртвым, причём его гортань так опухла, что он задохнулся. Предположение о смертельном заклятии не кажется мне убедительным. Так отчего же он умер?
— Ты не думаешь, что это не лучшая тема для разговора за столом? — проворчал лис, обгладывая куриную косточку. — Я уверен, что если ответ на этот вопрос существует, он скоро придёт сам собой.
— Ответы не приходят сами. Их нужно искать.
— Не ворчи, это плохо скажется на пищеварении…
Лис замолчал, вопросительно глядя на двери комнаты. Обернувшись, Марк увидел там лакея, который делал Модестайну какие-то знаки.
— Что случилось? — спросил его Марк.
— Там явился господин Аргент дель Луна и просит вас принять его, — поспешно сообщил лакей. — Я сказал ему, что вы ужинаете с другом…
— Вот-вот, граф занят! — воскликнул Джин Хо. — А этот наглец всегда является к ужину.
— Пусть войдёт, — распорядился Марк. — И поставьте ещё один прибор!
— Ну вот зачем! — возмутился лис. — Он всё съест! Я не знаю, куда в него вмещается, но он поглощает всю пищу, которая попадается ему на глаза! Он заглатывает всё, как бегемот, и при этом остаётся худым, как щепка!
— Ты не прав, — возразил Марк. — К тому же, того, что стоит на столе, хватит на троих.
— Это вряд ли! Я заказывал с учётом того, что нас будет только двое.
— Не хватит, слуги принесут ещё, — отрезал Марк и обернулся к двери.
Как раз в этот момент в гостиную вошёл Аргент. На нём был красивый камзол бордового цвета, который выгодно подчёркивал бледность его лица, блестящие чёрные волосы и красивые карие глаза с длинными ресницами. Он учтиво раскланялся и подошёл к столу.
— Ваше сиятельство! Господин Хуан! Простите, что я нарушил ваше уединение! Но я был так заинтригован дошедшими до меня новостями, что осмелился явиться…
— Как всегда, к ужину, — обиженно проворчал Джин Хо.
— Присаживайтесь, друг мой, — улыбнулся Марк, и Модестайн придвинул для алхимика стул. — Какие новости так вас заинтересовали?
— О смерти де Лапорта, — тут же пояснил он. — Совсем недавно мы с вами были свидетелями его возмутительной выходки на королевском пиру, и вот он мёртв! Услышав об этом, я даже подумал, что его настиг гнев богов. Или кого-то ближе… И очень удивился, когда узнал, что он вовсе не был заколот, зарезан или убит другим подобным способом. Я бы даже с пониманием воспринял, если б на его дурную голову с крыши или из окна упал кирпич, но оказалось, что он задохнулся.
— Огастен подозревает, что его отравили, но не смог сказать, как и чем, — пояснил Марк, с надеждой глядя на придворного алхимика. — Может, вы подскажете нам, что могло случиться?
— Значит, яд в его теле не нашли?
— Нет. И у него не было никаких повреждений, через которые он мог быть введён.
— Занятно… — Аргент потянулся к молодому сыру, который был переложен тонкими ломтиками груши и посыпан измельчённым орехом, но Джин Хо тут же ухватился за другой конец блюда и подтянул его к себе. Алхимик улыбнулся и придвинул ближе поднос с копчёным мясом косули. — Как насчёт той краски, которая была на его лице?
— Она действительно содержала небольшое количество змеиного яда, но доза была ничтожной, — пояснил Марк.
— Я знаю эту краску, — кивнул Аргент. — Она не опасна. Что он ел?
— То же, что и другие. В его желудке нет яда.
— Может, какое-то особенное вино?
— Лавандовое, которым у де Байе угощали всех гостей.
— Ах, это знаменитое лавандовое вино, — улыбнулся алхимик и пригубил то, что Модестайн налил ему в кубок. — Когда-то мне довелось попробовать его, и оно показалось мне довольно интересным. Хотя, на мой взгляд, там было слишком много пряностей. Я так и не удосужился выпросить у старого де Байе его рецепт.
— Там нет ничего особенного, — проворчал Джин Хо. — Оно слишком пахучее и шибает в нос. Мне больше нравится грушевое вино из замка Лорм. Ароматное и не приторное. Если б я занимался виноделием, то заинтересовался бы его рецептом. Что ж до лавандового вина де Байе, то я взял у них кувшин и распробовал на досуге. Там, кроме лепестков лаванды, используется иссоп, тмин и чабрец.
— Обычный алкорский рецепт, но для оригинальности к нему добавлен иссоп, — понимающе улыбнулся Аргент и вдруг замер и воззрился на Марка.
— Что-то не так? — забеспокоился тот.
— Это не тмин! Это семена араверии, красивого красного цветка, который алкорцы выращивают на востоке в честь богини Беары.
— Той, которая щеголяет в платье из языков пламени? — уточнил Марк, всё ещё не понимая, что так его взволновало.
— Верно, этой богине поклоняются в лесных селениях, а цветы выращивают даже в садах альдора. У этого растения красно-бурые семена, имеющие аромат, схожий с обычным тмином, потому у нас его называют: «красный тмин».
— В высшей степени ценная информация, — кивнул Джин Хо. — И что?
— Если в те духи, что де Байе делает для своей дочери, он добавляет мускус белого бобра, то я знаю, чем и как отравили де Лапорта!
— Белого бобра? — удивился лис. — К чему такие сложности? У обычного бобра и альбиноса одинаковые выделения из мускусных желез.
— Нет! Белый алкорский бобёр — очень редкое животное, охотиться на него разрешается только егерям альдора. За браконьерство — смерть! Таких зверьков даже специально разводят на тайных фермах в болотистых местах. Этот бобёр не только обладает очень красивым искристым мехом, но и его мускус имеет особое свойство, известное только аптекарям из луара.
— Что же это за свойство? — насторожился Марк.
— Это вещество усиливает действие некоторых ядов.
— И что это значит? — спросил лис.
— Похоже, де Лапорта отравили ядом, который называется «Штандарт Кальдерона».
— Впервые слышу, — сообщил Марк.
Аргент потёр узкой ладонью свой бледный лоб и покачал головой.
— Это название было дано яду тем, кто раскрыл его секрет, после чего оно разошлось по городу. Но это был единственный случай, когда этот странный яд применялся в Сен-Марко, и я не слышал, чтоб он был замечен ещё где-то. Потому о нём вскоре забыли.
— Да что это за яд? — глаза Джин Хо вспыхнули любопытством.
— Это старая история, и я давно её не вспоминал, — задумчиво произнёс Аргент и кивнул Модестайну, снова наполнившему его опустевший кубок. — По странной иронии судьбы, она тоже была связана с выбором невесты для короля, только того короля звали Франциском. Тогда он был
