Другая мысль пришла мне в голову: Кэтрин ведь наверняка застала врасплох преступника на старой мельнице. Туда редко кто заглядывает, большинство горожан у нас достаточно суеверны, так что Чернокнижник мог себя чувствовать там в относительной безопасности. Не устроить ли нам на мельнице засаду? Ещё лучше было бы найти искомый жертвенник, но попробуй-ка в наших лесах откопать развалины какого-то забытого древнего храма…
С этими мыслями я проснулась окончательно. Дела нового дня настойчиво взывали к моей совести. Нужно было навестить лавку, уделить внимание коту, прибрать комнату, в конце концов. Осколки кувшина, павшего позавчера жертвой моей истерики, вперемешку с веточками бересклета так и валялись возле стены. Ничего, я потом куплю такой же кувшин у миссис Томсон, хозяйка и не заметит. Букет, конечно, придётся выбросить. А человек ведь старался, подбирал подходящие веточки, укорила я себя.
Подметая мусор в совок, я вдруг подумала: кстати, а где, интересно, Хардман отыскал бересклет? В нашем лесу он, кажется, не растёт. Некоторые горожане выращивают декоративные кустики бересклета в палисадниках, но у миссис Шарп я его не заметила. Нет, она точно не стала бы его сажать. Бересклет — красивое растение, но не модное. А миссис Шарп любит произвести впечатление.
И тут я вспомнила! Есть, есть у нас в лесу бересклет! На правом берегу реки, недалеко от старой мельницы, есть глубокий овраг, так вот — все его склоны заросли этим кустарником! Там он и растёт, а больше нигде! Что если Хардман пытался указать мне на то место? Надо немедленно сходить и посмотреть.
Конечно, в нынешней ситуации было не очень-то разумно в одиночку болтаться по лесу. Но ведь сейчас день, и потом, это же совсем близко, почти в пригороде. На всякий случай я прихватила с собой складной нож и направилась к лесу.
* * *
День сегодня был тихий и безветренный. Неподвижный лес как будто затаился в ожидании. До старой мельницы я добралась без приключений, затем постаралась поскорее миновать её жуткие почерневшие развалины под ненадёжным прикрытием голых осенних кустов. Глубокий овраг, поросший бересклетом, был похож на длинную кровавую рану. Я прошлась по краю, поскользнулась на мокрых листьях, почти скатилась на дно и вдруг обнаружила в гуще кустарника извилистую узкую тропу, ведущую по склону оврага вглубь леса. Если бы не эта случайность, я ни за что бы её не нашла.
Чем дальше я шла по тропе, тем более душным становился воздух, гуще запах гнилой листвы. Иногда мне казалось, что чей-то тяжелый взгляд смотрит мне в спину. За очередным поворотом я наткнулась на небольшую поляну, окружённую непролазным кустарником. С одной стороны поляну прикрывала скала, часть её, видимо, когда-то осыпалась, и теперь обломки камней перегораживали тропу. В глубине поляны возвышался высокий тёмный камень размером примерно со средний стол.
Жертвенный камень порос мхом и травой, с одной стороны он был весь засыпан оползнем, но видимые его острые чёрные грани опасно поблёскивали. Я ножом осторожно очистила от мха небольшой участок сбоку и ощутила пальцами выбитые когда-то невообразимо давно древние символы. Насколько можно было видеть, камень был такой же формы, как на рисунке в книге. И он был очень похож на жертвенник из моего сна.
Значит, вот оно, обиталище тёмного бога. Я нашла его. Это было невозможно, практически нереально, но я его нашла.
Я ещё немного постояла на поляне, вслушиваясь в окружающее меня безмолвие. Ни шороха не слышалось в кустах, ни одна птица не мелькнула в ветвях. Мёртвое место. Лес вокруг был тихим и неподвижным, как перед грозой. Потом я увидела ещё кое-что, что человек с нормальным чувством самосохранения должен был заметить в первую очередь. Листья с одной стороны камня были примяты и втоптаны в землю. Неподалёку под кустом была припрятана чаша, в которой лежал кривой серповидный нож. Кто-то навещал этот жертвенник. И не один раз. Чувство сверлящего спину взгляда стало нестерпимым. Я осторожно попятилась с поляны, крадучись, отошла подальше на тропу и только тогда рванула оттуда во весь дух.
* * *
Когда я вернулась домой, время уже далеко перевалило за полдень. На полу белел квадратик бумаги: похоже, кто-то сунул мне записку под дверь. Я машинально подняла её, успев удивиться, ведь до сегодняшнего дня миссис Хиггис не увлекалась эпистолярным творчеством, предпочитая вместо этого зайти поболтать. Мне пришлось прочитать записку дважды, прежде чем до меня дошёл её смысл. Печатными буквами там было выведено: «Принесёшь сегодня книги к чёрному камню. Горячий привет миссис Пот».
Я опустилась на стул — ноги уже не держали. Вот это «миссис Пот» в записке меня окончательно добило. В детстве я так называла тётю Роуз. Когда-то она читала мне сказку, где был такой персонаж, кажется, это была какая-то домашняя фея. Фея меня восхитила, и тётя долго потом не могла отделаться от этого прозвища. О нашей шутке могли знать только члены семьи или тётины подруги. Так что — увы, последние надежды на «неизвестного преступника со стороны» сейчас умерли окончательно.
Не знаю, сколько времени я так бессмысленно просидела посреди комнаты, раздумывая, что делать. Если бы только Иннелин был здесь! Или хотя бы лорд Рэндон! Но альв ещё не вернулся из поездки, а лорд появлялся у нас, когда сам того захочет. И что Чернокнижник сделает с тётей, если вдруг заметит, что я ищу помощь, вместо того, чтобы выполнять его указания? Что же мне делать?!
Я решилась. Отдам книги этому гаду, пусть подавится. По крайней мере, это займёт его на какое-то время, а я тем временем дождусь Иннелина. А вдруг книги спровоцируют преступника на какой-нибудь неосторожный эксперимент с амулетом, и мы его поймаем?
Уговаривая себя таким образом, я быстро собралась, надела пальто. Уже вечерело, и мне вовсе не улыбалось впотьмах рыскать по лесу. Кот моментально проснулся, всем своим видом выражая желание тоже прогуляться.
— Нет, дружок, ты остаёшься дома, — я взяла книги, бросила в карман один из «волшебных фонариков» на всякий случай.
Демьюр не внял голосу разума, просочившись мимо меня за порог. Я в последний момент успела ухватить его за шкирку.
— Кому сказано — сидеть дома! — сердито сказала я и быстро прикрыла дверь.
Кот оскорблённо муркнул, потоптался на пороге, прислушался. Вздохнул совсем по-человечески, вскочил на стол, примериваясь к окну. Хозяйка всегда оставляла открытой одну маленькую форточку — для проветривания. Кошан некоторое время прицеливался, а потом рыбкой нырнул в узкое отверстие. Протискиваться пришлось долго, упираясь лапами, несолидно изгибаясь и честя по-кошачьи строителей, отяжелевшее пузо и несговорчивых хозяек. Наконец, кот кубарем скатился в куст сирени, встряхнулся и потрусил по дороге к лесу.
