пожала плечами. — Естественный талант.
Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она
не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что
означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с
самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она
изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью
состарила их лица.
Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом
отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы
стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они
были с нами с самого начала.
А Селин была сестрой Майкла.
— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную
бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.
ГЛАВА 25
С рисунка Селин на меня глядело знакомое лицо.
Найтшэйд.
Единокровная сестра Майкла изобразила портрет с пугающей точностью, вплоть до
мальчишеского выражения на лице убийцы.
Семерка, — думала я, пока сердце яростно грохотало в моей груди. — Семь
Владык, семь способов убийства. Последовательность начиналась с Владыки, который
топил своих жертв, и кончалась ядом. Найтшэйд — Семерка.
Найтшэйд — Мэйсон Кайл.
Часть меня, онемевшая и опустевшая в тот миг, когда я осознала, что Владыки
забрали Лорел, начала трескаться, словно лёд под ударами ледоруба. За последние десять
недель ФБР не удалось узнать ничего о прошлом Найтшэйда. Теперь мы знали его
настоящее имя. Мы знали, где он родился. И — что самое главное — мы знали, что он
очень старался скрыть эту информацию.
Это ты привёз Лорел в Вегас. Ты сказал мне, где она.
Я чувствовала себя так, словно мой живот вспороли и всё, что было внутри,
сочилось наружу. Мужчина на этом рисунке убил дочь Джадда. Он следила за нами, а
когда мы поймали его, он преподнёс мне Лорел с милым маленьким бантиком. Почему?
Ему было приказано так поступить? Всё это было частью какой-то сумасшедшей игры?
Я нашла агента Стерлинг на кухне, сидящей напротив Бриггса. Её руки покоились
на столе, в дюймах от его рук. Ты не позволишь себе коснуться его. И не позволишь ему
коснуться себя.
Это она разрешила мне увидеться с Лорел. Она не станет винить за это Бриггса.
Или меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР — потому что она винила
себя.
— Селин Делакруа — Естественная, — сказала я, замирая в дверном проёме.
Прямо сейчас у нас не было времени на чувство вины. — Она состарила фотографию,
которую нашла Слоан. Найтшэйда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать, —
мой голос надломился, но я заставила себя продолжить. — Мы можем использовать его.
ГЛАВА 26
На организацию допроса ушло шестнадцать часов. По одну сторону зеркала Бриггс
и Стерлинг сидели напротив Найтшэйда. По другую за ними наблюдали мы с Дином,
Майклом и Лией.
Мы оставили Слоан дома с Селин и Джаддом. Единственным взрослым по нашу
сторону стекла был отец агента Стерлинг.
Это сработает, — подумала я. — Должно сработать.
— Скорее всего, ты считаешь, что тебе нечего нам рассказать, — агент Стерлинг
начала допрос, словно обычный разговор. Она говорила о чувствах и желаниях убийцы,
словно они имели значение. — Но, думаю, эта фотография может заставить тебя
передумать.
Она опустила на стол снимок — не Мэйсона Кайла. Слишком рано. Агенту
Стерлинг нужно было с чего-то начать, чем-то нарушить молчание убийцы — в данном
случае, фотографией Лорел.
— Ты называл её Лорел? — спросил агент Бриггс. — Или Девяткой?
Ответа не последовало.
— Знаешь, они забрали её, — агент Стерлинг говорила спокойно, но в её тоне
читались нотки напряжения, словно каждое слово, слетавшее с её языка, было живым. —
Мы спрятали её, но недостаточно хорошо. Они нашли её. Возможно, они знали о том, где
она, с самого начала. Возможно, они просто ждали подходящего момента.
Я должна была защитить её, — яростно подумала я. — Я должна была быть
рядом.
Дин опустил ладонь на тыльную сторону моей шеи. Я хотела податься навстречу
его прикосновению, но не стала. Я не заслуживала прикосновений. Не заслуживала
чувства безопасности. Я заслуживала только сидеть здесь и наблюдать за тем, как убийца
дочери Джадда потянулся к фотографии Лорел.
— Ты привёз её с собой в Лас-Вегас, — произнесла агент Стерлинг. — Почему?
— Если бы я не знал, — когда стало ясно, что Найтшэйд не собирался отвечать,
заговорил Бриггс, — я бы сказал, что ты заботишься о ребенке. Что ты хотел помочь ей
выбраться из жизни, которой она жила.
Найтшэйд ответил на эти слова очередной оглушительной тишиной.
— Он не был рад, когда узнал, что она снова у Владык, — сообщил агентам Майкл.
На нас были надеты микрофоны. Бриггс и Стерлинг могли нас слышать, а Найтшэйд —
нет. — Но он не был удивлен или расстроен. Если он что-то и чувствует, то тоску.
По чему ты тоскуешь? Не по Лорел. Что-то другое. Кто-то другой…
— Спросите у него о моей матери, — сказала я.
Когда тебя поймало ФБР, ты использовал свой последний — и единственный
козырь — чтобы поговорить со мной. Ты увёз Лорел от других Владык. Ты рассказал мне
о том, что не должен был знать никто за пределами ваших священных стен.
— Лорелея попросила тебя увезти её малышку? — спросил агент Бриггс. —
Нашептала отчаянную мольбу тебе на ухо?
Пифия не шепчет. Пифия не станет молить. Я почти чувствовала, как эти слова
— или что-то вроде них — бурлят под поверхностью молчания Найтшэйда. Но ФБР не
может узнать о том, кем и чем была Пифия — для тебя, для таких, как ты. Ты им не
расскажешь.
В молчании — власть.
— Покажите ему Мэйсона Кайла, — предложил Дин.
Отнимите его власть, — подумала я, — отнимите его молчание.
