Янг впервые видел такую большую репродукцию. Она занимала почти всю стену приемной. Четырнадцать человек, тщательно подсчитал он. Четырнадцать звездных ребят. И насторожился: почему четырнадцать? В книге Говарда Ф. Барлоу речь определенно шла о пятнадцати.
Он еще раз пересчитал гениев.
– Я ведь не ошибаюсь? «Бэби-старз»… Их было пятнадцать?
Джулия безвольно вытерла заплаканные глаза и подтвердила правоту Янга легким кивком.
– Это репродукция Херста?
– Ну да, – она, наконец, взглянула на Янга.
– А почему только четырнадцать человек? Где еще один?
Джулия окаменела. Янг понял: он произнес что-то не то. Наверное в Бэрдокке не принято было говорить об отсутствующих. Жаль, что раздался звонок и ледяной голос Джулии насквозь проморозил приемную:
– Вас ждут.
Килби-старший вопросительно поднял бровь.
Инспектор впервые видел такой кабинет. Десятки самых разнообразных часов. Откуда столько? Зачем? И все идут, тикают, производят шум.
– Эдвин Янг.
Врать не хотелось, но как-то надо было начать:
– Я знал вашего покойного брата.
– Он обещал вам финансовую помощь? – Килби-старший критически оглядел инспектора.
– Да, да, – обрадовался Янг.
И подумал: чем лучше воспитан человек, тем легче обвести его вокруг пальца.
Но Килби-старший смотрел на Янга с растущим недоумением:
– Собственно, какое учреждение вы представляете?
– ФБНОЛ.
– Но это полицейское учреждение!
– К сожалению, – вздохнул Янг. Он уже сожалел про свои «да, да». – Но не стоит смотреть на всех полицейских с предубеждением. Мы всего лишь служители Немезиды.
– Мой брат никогда не водился с полицией.
– Зато он умел подниматься над предрассудками. И прекрасно понимал, что превентивные меры борьбы с наркоманией включают в себя не только запреты. Вы же не будете утверждать, что система здоровья, заложенная в Бэрдокке мистером Джинтано, абсолютно совершенна?
Инспектор давно уже понял, что грубая лесть в Бэрдокке – самый прямой и эффективный способ расположить к себе собеседника. Но Килби-старший был полон подозрений. Не спуская глаз с Янга, он пальцем в кнопку магнитофона.
…Различна судьба городов.
…Одни, породив гигантов мысли и действия, превратились в музеи – Стратфорд, Веймар, Стагир. Другие, пав в ноги гигантов, стали столицами великих империй – Рим, Париж, Лондон. Третьи, возведенные гигантами, превратились в великолепные рассадники новых культур – Александрия, Санкт-Петербург.
Мы вправе спросить, что ждет Бэрдокк?
Какой след в мировой истории оставит наш город? Как определят его роль потомки?…
– Знаком вам этот голос?
– Конечно, – без раздумий ответил Янг.
– И вы можете сказать, кто это?
– Мистер Блик? – Янг играл вслепую. Выбора у него не было. Он понимал, что его сейчас же выставят из странного кабинета. Поэтому и вложил в голос как можно больше наглости: – А вам знакомо это имя?
– Мне? Что за черт? Да его носили все мои предки по материнской линии.
Теперь уже Янг уставился на песочные часы, демонстративно перевернутые Килби-старшим. Красноречивый жест. Пять минут, это даже много. Янг не надеялся на такой подарок. Почти благотворительность, черт возьми. Янг так и впился взглядом в часы. Кажется, точная копия тех, что он нашел в кабинете Лаваля. И подставка такая же объемистая. И гравировка.
– Стихи? – удивился Янг.
Размерен ход часов, тяжел мгновений груз. В них смысла не ищи, его там нет… Исследуй время так: на ощупь и на цвет, определяй на запах и на вкус.
– На вкус? Что значит, на вкус?
На глазах изумленного Килби Янг раскрутил стеклянные конусы и ссыпал кристаллики изумрудного наполнителя на лист бумаги.
– Вы знаете, что это такое?
Редактор журнала «Джаст» замер:
– Песок, наверное.
И вспыхнул:
– Как вас понять?
– У меня нет выбора, – Янг ухмыльнулся. Еще наглее, чем прежде. – Если полиция нагрянет в ваш кабинет, этот «песок» вызовет немалый скандал.
И быстро спросил:
– Вы виделись с Фростом?
– Разве он в Бэрдокке?
– А вы не знаете?
– Черт вас возьми!
– Эти часы подарил вам Лаваль?
– Какое вам дело до моих часов?
– Или Фрост?
– Я повторяю. Какое вам дело до моих часов?
– Если хотите знать, самое прямое… – Янг аккуратно ссыпал «песок» в пластиковый пакет, извлеченный из кармана. И добавил, вставая: – Увидите Фроста, скажите так. Кашу, заваренную им вместе с вашим братом, расхлебывает Альбуди. Знаете такую? И передайте Фросту мой гостиничный телефон. Вот я записываю его на уголке календаря. У меня понятный почерк?
Поистине черный день.
Килби-старший задыхался от возмущения.
Так легко попасться на удочку какого-то копа! Куда смотрит Палмер? Что вообще происходит в Бэрдокке? С каких это пор Джулия перестала понимать посетителей? Дотянувшись до бренди, Килби-старший сделал глоток и с отчаянием уставился на выпотрошенные инспектором часы. При чем здесь Фрост? Про какую «кашу» говорил наглый коп?
К черту!
К черту всех!
Он встал и накинул на плечи плащ.
Черным ходом, мимо обескураженной Джулии, не ответив ни на один из ее вопросов, Килби-старший медленно спустился в парк, разбитый с южной стороны Издательского центра.
ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО! ДЖИНТАНО!
К черту всех!
Просто посидеть на скамье.
ГОВАРД Ф. БАРЛОУ ОБЕЩАЕТ БУДУЩЕЕ!
И снова пылающее над городом:
ДЖИНТАНО!
Убедиться, что мир по-прежнему устойчив.
Привести мысли в порядок.
СОЗВЕЗДИЕ ПАТ!
Накрапывал мелкий дождь. За стеной зеленых дубов раздавались хлопки.
«И в сердце растрава, и дождик с утра. Откуда бы, право, такая хандра?»
Килби-старший догадывался – откуда.
Посидеть молча. Ничего не слышать, не видеть. Не обращать внимания на потрепанного бродягу, бредущего по аллее.
Он опять возмутился.
Что происходит? Бродяга в центре Бэрдокка! Команда капитана Палмера полностью распустилась!
Бродяга приблизился.
– Билл?!
– Ни слова, Эрвин. Идем в редакцию.
– Попроси свою дуру не заглядывать в кабинет.
– Но Билл! Почему дуру? Ты знаешь Джулию много лет. Она тебя обожает. – Килби-старший никак не мог придти в себя. – Почему ты выглядишь, как после голодовки?
– Считай, я сидел на диете.
Фрост медленно прошелся по кабинету.
Его не интересовали многочисленные часы. Его не интересовали картины и книги. Он и на Эрвина-то не смотрел.
– Могу я связаться отсюда с Ингой?
– Конечно. Но как ты оказался в Бэрдокке?
