По-своему поняв молчание собеседника, пастор продолжил развивать свою мысль:
– Демонам преисподней не страшен огонь, – заявил он. – Пару веков назад Александрине Фокс пришлось бы предстать перед судом по обвинению в ведьмовстве, но сейчас не те времена, увы. Однако, обратите внимание, вернувшись в Грейхилл, она до сих пор так и не явилась в церковь. И в детстве тоже не отличалась набожностью. А несколько раз и вовсе устраивала возмутительные выходки!
– Какие именно? – заинтересовался барон, не сомневаясь в богатой фантазии мисс Фокс.
– Возмутительные, – не пожелал рассказывать священник, пуще прежнего растравив любопытство Рейнарда.
– А что вы скажете про мистера и миссис Фокс? – Барон решил не настаивать на своем вопросе, ведь о шалостях леди Злючки, если повезет, можно узнать у нее самой. И наверняка этот рассказ окажется красочнее, чем мог бы быть в исполнении пастора.
– Они достаточно благочестивы и щедро жертвуют на церковные нужды, а миссис Фокс – одна из попечительниц сиротского приюта.
– Скажите, святой отец, а не попадались ли вам где-нибудь такие знаки? – Рейнард вытащил из кармана блокнот и показал пастору изображения, срисованные по памяти с камней в святилище.
– Приглядитесь получше, сын мой! – Священник сурово посмотрел на него. – Этих богомерзких символов в Грейхилле и окрестностях с избытком. А теперь, мистер Вейн, простите великодушно, но мне пора идти в храм, готовиться к службе. Напоследок могу лишь посоветовать не связываться ни с Александриной, ни с Лесли Фоксами. Репутация у них не лучшая. А по поводу этой ереси, – он кивнул на блокнот, – поговорите с судьей Бёрнсом. У него большая библиотека, а часть книг ему досталась по наследству от мистера Фокса – деда Александрины и Лесли, – который, по слухам, был одним из лидеров «Золотого луча». Двадцать один год назад мистер Фокс приезжал в наш город на похороны отца.
Двадцать один год назад…
– А когда именно это случилось, помните?
– В конце апреля.
– Он был один?
– Да, его жена была в положении и оставалась дома.
– И долго он пробыл в Грейхилле?
– Мистер Вейн, мне нужно торопиться, – напомнил ему священник. – В Грейхилле в тот раз мистер Фокс пробыл около двух недель. Занимался улаживанием дел с наследством. Если это все, то, с вашего позволения, я пойду!
Извинившись за свою бесцеремонность, Рейнард покинул дом пастора, весьма довольный собой. Мистер Фокс выглядел интересной кандидатурой для подозреваемого. Непонятно, правда, с чего вдруг ему не угодили именно девочки клана Огилви, но навести справки определенно стоило, так что барон решил озадачить этим вопросом миссис Стрикленд.
Теперь осталось лишь понять, как найти магов, которые не хотят, чтобы их нашли. Варианта было всего два: заинтересовать адептов «Золотого луча» собственной персоной или проследить за кем-то, кто связан с этими людьми. Например, за мистером Маккарти – самым подозрительным типом из всех, кого Рейнард встретил в Грейхилле. Этот человек говорил загадками и к тому же проявлял излишнее любопытство к святилищу и розам. Так, как и полагается кому-то, связанному с магией.
Барон доверял своим глазам. Призрачные розы не были иллюзией или галлюцинацией, а значит, запрещенное церковью колдовство можно считать реальностью. Удивляться не приходилось – артефакты тоже когда-то считали дьявольским изобретением. Та же магия, если разобраться. На воображение Рейнард не жаловался. Он легко готов был поверить в существование не только артефактов, но и людей, способных обходиться без рун и кристаллов – одной лишь собственной силой, в чем бы она ни заключалась.
Заявив хозяйке, что намерен прогуляться, Рейнард вновь заглянул в паб и осведомился у бармена, не видел ли он мистера Маккарти. Как выяснилось, тот заходил днем, а после намеревался вернуться в коттедж.
Обойдя пару лавок, барон обзавелся всем необходимым и, взяв лошадь в общественной конюшне, направился за город к скромному жилищу мистера Маккарти. Неподалеку от коттеджа обнаружились ивовая роща и небольшое озерцо. Рейнард привязал там лошадь, а сам, выйдя на опушку, обустроил местечко, где и залег, вооружившись морским биноклем, купленным как раз для такого случая.
Маккарти находился дома и выглядел абсолютно безобидно – сидел на веранде в большом бамбуковом кресле и, куря трубку, делал записи в блокноте. Когда начало темнеть, он зашел в коттедж.
Барон подобрался ближе и заглянул в окно.
В уютной гостиной никого не оказалось, но на столе горел светоч. Весьма яркий притом. Артефакты стоили куда дороже керосина, и напрашивался вывод, что Маккарти весьма состоятелен. О том же говорил и золотой хронометр, запримеченный бароном при последней их встрече. При этом арендованный коттедж изысками и размером не отличался.
Минут через пять Маккарти зашел в комнату, и одет он был так, словно собирался к кому-то в гости. Рейнард вытащил из кармана часы, посмотрел на циферблат. Половина одиннадцатого. Поздновато для визитов.
На дороге, ведущей из Грейхилла, появился небольшой огонек. Он приближался к коттеджу.
Барон спрятался за угол. К дому подъехала двуколка. Маккарти погасил светоч и направился к выходу, а Рейнарду пришлось бежать в рощу за лошадью, молясь, чтобы его не заметили. Обидно было бы упустить такой шанс.
Он успел – двуколка уже отъехала от дома, но следить за ней можно было с большого расстояния благодаря закрепленному на ней фонарю.
Дорога заняла около получаса. Несмотря на то что они направлялись в сторону Грейхилла, до города Маккарти не добрался: его кучер выбрал кружной путь и остановил лошадь около стоящего наособицу большого двухэтажного особняка. Здание выглядело заброшенным и запущенным, однако разрушаться еще не начало – окна скрывали мощные ставни, а входные двери крепко держались на чугунных петлях.
Рейнард спешился еще раньше. Лошадь оставил привязанной рядом с развалинами какого-то сарая, а сам тихо подкрался к дому.
Чуть не опоздал. Двуколка-то осталась на месте, но Маккарти едва не ускользнул – лишь чудом барон успел заметить, как тот в сопровождении подозрительной личности в темном балахоне с капюшоном скрывается за зданием. У черного входа дежурила еще одна такая же личность, однако встречать гостя вышел человек, одетый в белый балахон.
– …в ордене встревожены слухами… – смог разобрать Рейнард голос Маккарти.
Ответ «белого балахона», к досаде барона, услышать не удалось. Говорили оба
