Трубку снова сотряс раскатистый смех Гаса Руби:
— Ладно, скажи ей, что я еду, пусть готовится.
— Я ее предупрежу. Отсмеявшись, Гас добавил:
— Что ж, начинаю копаться в делишках этого Уингейта. Давай встретимся ближе к концу недели. К тому времени у меня должно кое-что появиться. Я позвоню.
— Здорово. Я тебя люблю. Увидимся… Ой, подожди, еще не все.
Коттен потянулась за своей блестящей сумочкой и достала визитку.
* * *
В пляжной сумке заверещал сотовый. Коттен лежала в бикини на брльшом полотенце, греясь под солнцем Южной Флориды. Она отложила дамский роман и достала мобильник.
— Алло.
— Привет, я из Вашингтона. — Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. — Когда ты возвращаешься?
— Никогда.
— Коттен, нам надо поговорить.
— Мы уже говорим.
— Я мог бы сесть на самолет и вечером прилететь в Майами.
— Нет.
— Почему нет?
— По той же причине, которую я называла уже сто раз. Торнтон, если ты только за этим звонишь, мне некогда.
— Что у тебя за срочные дела?
— Пытаюсь понять, как можно остановить рассвет.
— Что?
— Долгая история. — Она глубоко вздохнула. — Мне правда надо идти. Передай привет Шерил.
— Не вешай трубку. Подожди. Ладно, теперь только о делах.
Коттен убрала палец с кнопки отбоя.
— Давай, — наконец произнесла она. Она профессионал, и сумеет говорить только о делах. В любом случае, надо обсудить этого Уингейта с Торнтоном. У него нюх на новости.
— Тед сказал мне, ты была на ужине у Уингейта. Как все прошло?
— Интересно. Это скользкий и ужасно богатый тип. Он снял один из самых дорогих особняков в Майами, и все было первоклассно.
— Что он говорил?
— Распинался о семейных ценностях, защите детей, высокой морали — обычный треп.
— И все?
— Я попросила его об интервью, но еще не договаривалась.
— Значит, съездила впустую?
— Я сюда поехала не из-за Уингейта, Торнтон, а отдыхать. — Она прижала трубку к другому уху. — Есть кое-что еще. Прямо перед выступлением он ходил на тайную встречу с каким-то человеком, не из гостей. По-моему, это был просто курьер с сообщением. Идеальный кандидат вышел из себя. Он очень разозлился, махал руками, швырнул в курьера визитку.
— Знаешь, кто это был?
— Нет, но мне удалось подобрать визитку, когда они ушли. На ней только имя, и нацарапано два слова: «Немедленно перезвоните».
— Что за имя?
— Бен Гирхарт.
Над морем и пальмами разносился рэп Эминема. У бетонного столика для пикников, потягивая напитки из жестяных банок и кивая в такт музыке, сидели два подростка.
Гас Руби посмотрел на них и поднял бинокль. Не доросли еще пиво пить, подумал он. Наверняка школу прогуливают. Он наблюдал из-за кокосовых пальм сквозь ветровое стекло взятого напрокат «форда гранд-маркиз». На стоянке в Крэндон-Парке на острове Ки-Бискейн стояло около дюжины машин; в четырех милях позади, за дамбой Рикенбейкер, раскинулся Майами. Океан находился в нескольких сотнях ярдов, неутихающий ветер приносил звуки прибоя и музыки.
Из-за влажности Руби сильно потел. Уже скучая по холоду Нью-Йорка, он вытер лоб бумажной салфеткой, оторванной от рулона, который лежал на сиденье рядом с ним. Руби снова вспомнил, почему так и не переехал в Южную Флориду — его крупное тело не переносило такой влажности даже в январе. Летом будет просто невозможно.
Руби закрепил портативную видеокамеру на приборной доске, и время от времени посматривал на маленький экран, установленный на полу возле пассажирского сиденья. Снимал он уже минут пятнадцать — Роберт Уингейт в низко надвинутой бейсболке, темных очках и ветровке с поднятым воротником сидел в одиночестве у стола для пикников в двадцати ярдах от тентов. На столе лежал черный портфель. Уингейт смотрел на бирюзовые воды Атлантики.
Руби следил за ним с самого утра, когда кандидат сел в «порш 911 турбо», выехал из своего имения на Стар-Айленд и направился на юг по шоссе Макартура, Бискайскому бульвару и платной Рикенбейкерской трассе на остров Ки-Бискейн. Двадцать три года Руби проработал в Интерполе и еще десять лет управлял собственной охранной фирмой, так что стал мастером тайных операций. Хотя для его грузного тела требовалась большая машина, он всегда арендовал белые автомобили. Вообще-то белый цвет ему не нравился, даже раздражал, но для расследований был самым незаметным. А «гранд маркиз» с затемненными стеклами он выбрал потому, что эти «седаны» запрудили Южную Флориду — любимый автомобиль пенсионеров.
Собираясь закурить «Кэмел», Руби заметил, как один из подростков выключил музыку, вскочил и направился к Уингейту. Второй мальчишка пошел за ним.
Панки, решил он. Из-под штанов на бедрах торчали полоски трусов, в вырезах рубашек болталось по три фунта позолоченных и крашенных под золото побрякушек и широченных цепей. Руби терпеть не мог вызывающей одежды и нахальных манер. У первого парня на голове была черная бандана, резко контрастирующая с бледной кожей и бороденкой. Юнецдаже приличную бо-роду не успел отрастить, подумал он. У второго были дреды, смуглая кожа, очень густые брови и толстые губы. Оба шли вразвалку.
«Глок» лежал на сиденье рядом с Руби. Уингейта еще не охраняли спецслужбы — он ведь не объявлял официально о своих притязаниях. Человек вроде Уингейта, один, за рулем спортивной тачки стоимостью сто двадцать тысяч долларов, просто напрашивается на неприятности.
Пацаны остановились перед Уингейтом, и Руби переложил оружие на колени, так, на всякий случай. Бог с ним, с ограблением или даже хулиганским нападением — из-за этого не стоит раскрываться. Но нельзя позволить, чтобы с Уингейтом случилось нечто более серьезное.
Руби поднес бинокль к глазам и включил направленный микрофон. Маленький наушник соединялся с проводом усилителя, который он протянул в окно и закрепил на антенне, где сидел крошечный микрофон.
— Что вам надо? — послышался голос Уингейта.
— А что у тебя есть? — спросил Бандана.
— Что, например?
— Например, пожертвование для Клуба пацанов, — сказал Дред, махая растопыренными пальцами. Туго заплетенные косички качнулись вперед и назад.
Уингейт протянул им портфель.
— А чек дадите? Чтобы я с налогов списал, естественно.
— Открывай. — Дред протянул чемодан Бандане. Руби услышал, как щелкнул замок.
— Что это за фигня? — воскликнул Бандана, швыряя портфель в Уингейта, в воздухе закружились листки белой бумаги размером с долларовые купюры.
