<черт>
Они мертвы, и им ни к чему абстрактные категории типа «возмездие», «правосудие» и так далее. О Господи, Ада мертва. А я умираю…
Входит Ричард, нежданный и нежеланный, и сразу заполняет все собой.
— Что здесь происходит? — вопрошает он, и меня на миг посещает дежа-вю: как будто роли переменились и сын стал отцом, как будто это кабинет Ричарда, а не его родителя.
— Мисс Шестал развлекает меня своими умозаключениями по делу Ривы и жены Бентсена. — Закончив свой рапорт, Арнольд умолкает.
Ричард рассеянно оборачивается ко мне — его мысли для меня закрытая книга из-за докторского ситогена:
— Может быть, вы и. меня посвятите?
— Охотно. Я хотела бы узнать…
— Только не здесь и не сейчас. — Ричард смотрит на часы. — Я смогу вырваться только вечером.
— Это следствие хоть что-то значит для вас? Арнольд:
— Ну конечно, мисс Шестал. Ричард хмурится.
— Ваши инсинуации начинают меня утомлять. Мы Риву Барнс не убивали.
— А Сьюзен Бентсен? Арнольд:
— Какого черта!..
— Эразм Трейнор был там — вот какого! Что скажете, Ричард? Это ваши люди убили Сьюзен Бентсен?
— Полный абсурд. Даже и отвечать не хочу.
— Потому что вам нечего ответить? Или потому что не хотите, чтобы я знала ответ?
— Извините, у меня встреча… Я удерживаю его за руку.
— Минутку, Ричард. Так получу я ответы на свои вопросы или нет?
Ричард смотрит на мою руку у себя на рукаве, как на птичий помет, и спрашивает тоном человека, смирившегося с судьбой:
— Вы сможете пообедать со мной?
Я в раздумье отпускаю его рукав и разглаживаю ткань.
— Это уже лучше. Где и когда?
Ричард, нацарапав адрес на листке со стола Арнольда, протягивает его мне, но тут же забирает и добавляет еще что-то.
— Вас устраивает?
Адрес ресторана и время — восемь часов.
— Вполне. — Я разглядываю первосортную мелованную бумагу. «Арнольд Уотерс». Еще бы написали: «со стола…»
Собираясь на свидание с Уотерсом, я думаю о том, что следствию по делу Барнс слишком много препятствует. То, что тело Ривы оказалось в Южном Централе, свело на нет самые обычные полицейские процедуры, например опрос свидетелей в районе происшествия. А убийство сторожа там же, на леднике, вообще прошло мимо внимания властей, не дав им даже занять обычную наплевательскую позицию, и еще одна нить загублена безвозвратно.
Тщательная уборка снизила уровень плохого в моей квартире до слабого гула. Все почти терпимо, пока я, собравшись поискать нечто шикарное для встречи, не обнаруживаю, что Фредди Варне, или кем он там был, этот громила, прошелся и по моим вечерним платьям. Еще один пунктик для страховой компании — однако даже столь выдержанный мужчина, как Ричард Уотерс, не поймет меня, если я заявлюсь в блестящих полосочках, на которые вандал порезал мои классные шмотки.
Это меня крайне огорчает. Я всегда забочусь о том, как выгляжу, и стараюсь одеваться соответ-
ственно случаю. Сойдет, пожалуй, что-нибудь короткое с избытком украшений для компенсации — к примеру, прозрачное мини, совсем невинное.
И белья не надевать. Хотя бы меньше буду переживать из-за того, что не так одета. Нагота нынче в моде. Не явная, а как бы прикрытая. Все модели вовсю демонстрируют свои мальчишеские тела — женского в них только и есть, что треугольничек волос внизу.
Одеваясь, я суммирую то, что удалось узнать. Бентсен боится Трейнора. Отец и сын Уотерсы, похоже, поменялись ролями. «Целлюдин», похоже, тупик, если я не добуду дополнительной информации. Меня подмывает позвонить Диди на предмет того, как совмещаются звонки Ривы с прочими обитателями вселенной, но я решаю этого не делать.
Ну и наконец, Фредди Барнс — сидит, точно чертик в табакерке, чтобы выскочить, когда сочтет интересным.
Вот я и готова выйти в свет. Действие таблеток дока Николсона кончается, и я думаю, принимать еще одну или нет.
Что-то подсказывает мне: не надо.
«Тропик» обязан своим названием тому, что расположен вокруг рыбного садка, достаточно большого, чтобы держать в нем акул. Многие женщины ненавидят это заведение из-за зеленой подсветки, сводящей на нет самый искусный макияж. Да и на нервы немного действует сидеть там, когда наступает время кормежки.
Я приезжаю рано, и служитель припарковывает мой неказистый маленький электрокар рядом с подзарядкой. На чай не даю, потому что он пялится на то, что у меня под платьем. Хватит с тебя и этого, паренек.
Мне думается, что Ричард прикатит на магнитолевитационном лимузине, из тех, что смахивают на искусственный член — любопытно будет поглядеть, как живет один процент населения. Да и не хочется пока подвергать свои несчастные мозги нестройному галдежу внутри.
Ночь ясная и холодная, обещающая, быть может, такое нечастое явление, как дождь. Я слежу за подъезжающим лимузином, и тут Ричард Уотерс трогает меня за руку.
— Откуда вы взялись?
— Я здесь уже некоторое время. Хотел немного понаблюдать за вами изнутри, но потом понял, что вы ждете меня здесь.
На нем отпадный двубортный костюм с панковской черной футболкой внизу. Штанины ниспадают на черные, надраенные до блеска штиблеты. Он похож на богемного мальчика прошлых времен, этакую хипповую творческую личность, раз в* жизни оказавшуюся в нужном месте в нужное время.
— Пойдемте. — Он галантно берет меня под руку и ведет в ресторан. Его манеры, не в пример дневному времени, приобретают даже некоторое подобострастие, что сразу делает меня нервной и подозрительной. Мы подходим к дорогостоящему столу — подальше от прочей швали, в плюшевой норке, утопленной в пол. Пианист наигрывает что-то, сидя на помосте посреди нашего салона. Столики вокруг пока свободны, но заказаны.
— Мы ведь не случайно оказались на этой ничейной земле?
— Обычно я бываю здесь с деловыми партнерами, — усмехается он. — Больше вероятности, что не подслушают.
— Привычка — вторая натура. Но имея при себе на пятьдесят кредиток электроники, можно подслушать все, что угодно.
Ричард кивает.
— Верно — но здесь всех проверяют у входа на подобные… устройства.
Мы садимся. Официант по винам возникает автоматически и наполняет бокал Ричарда. Ричард спрашивает, не хочу ли и я попробовать.
— Посмотрим, что пьют влиятельные лица. — Это приятное калифорнийское шардонэ. — Годится. Налейте.
Ричард убирает бумаги со стола в плоский «дипломат». Как видно, он работал до моего прихода.
— Что у вас тут такое? Скупаете страны третьего мира?
У Ричарда вырывается смешок.
