Повозка наклонилась и снова выровнялась – Алехин и Марат забрались к нам в гости.
– Алекс, ты как? Мозги работают, или вместе с ребрами вышибло? – В гвардии любят шутить, причем по странному совпадению, все шутки очень тематические – о здоровье, почему бы это?
– Алехин, как с офицером разговариваешь?
Марат пихнул под ребра Алехина и громким шепотом произнес:
– Я же тебе говорил – очухался!
Алехин остановился у изголовья Вероники, Марат занял позицию у нее в ногах – дальнейшее произошло быстро и четко: одновременно с фразой «Разрешите, господин майор!», которая прозвучала как «Разрешь гспйр», Алехин с Маратом приподняли топчан ведьмы и вынесли его из повозки. Уже когда они оказались на полянке, до меня донеслось:
– На воздухе быстрее силы восстанавливаются, полежите чуток – и мы вас обратно возвернем… – убалтывал Марат Веронику. А Алехин уже снова был в повозке.
– Майор, – Алехин все еще пытался шутить, – есть новости. И все плохие, то есть, сперва-то кажется, что хорошие, а потом понимаешь, что плохие.
– Вероника оказалась вражеским шпионом?
– Вероника? А при чем здесь Вероника? – этот шут балаганный решил, что я поведусь на его шуточку с ускоренным курсом восстановления сил.
– Алекс, – Алехин наконец сбросил с себя скорлупу сержанта, любимца дам, товарища бойцов, и продолжал уже нормальным голосом, без картонного задора дебила-военного: – Алекс, Анастасия жива, но я действительно не уверен, что это хорошая новость. Она распрягла своих лошадей и сейчас скачет в сторону Киева. Кроме своих лошадей она прихватила пару наших, остальных – убила.
– Что значит – убила?
– Перерезать горло – это убить?
Не могу себе даже вообразить – женщина перерезает горло лошади! Как мужчине кинжал в сердце втыкает – могу. А вот как режет лошадей – не могу.
– Чем она их резала?
– Мечом, судя по всему, а что? – Алехин явно решил, что я что-то такое только что понял, а я просто представлял себе Анастасию с кинжалом. С мечом в руках я ее представлял значительно хуже. Я, собственно, ничего не имел против того, чтобы Анастасия передвигалась отдельно, без нас. Я не понимаю, почему она хотела, чтобы мы остановились. Объяснений могло быть много, и ни одно из них мне не нравилось.
– А Стасик случаем не в курсе, куда тетя Настя поскакала?
На то, чтобы сообразить, кто такая «тетя Настя», Алехину понадобилось время, а я не собрался ему помогать… О! Сообразил, скривил рожу, сейчас ответит.
– Стасик в перерывах между своими восторгами, сказал, что тетя уехала за подмогой. Мне вот только интересно, кому эта подмога будет подмогать? Судя по тому, что она сделала с лошадьми, явно не нам!
Странно, как это Анастасия с нами не проделала ту же операцию, что и с лошадьми. Как-то все чудн`о получается – в последний момент нам ее практически навязали, да еще и вместе с вольфами… Может, у Петрова война, а мы расхлебываем? Все равно непонятно. Ясно только одно – надо либо бегом возвращаться, либо что-то очень серьезно менять, пока оставшиеся в живых восемь человек не последовали за Китайцем, Тихоней и Ксюхой.
Глава десятая
Водоплавающие и в воду падающие
Идеальный чиновник – тот, кто в совершенстве овладел искусством составления плана по составлению плана по составлению плана.
Из мемуаров председателя Госплана
– Предлагаю плыть.
– Ась? – это Алехин выразил всеобщее отношение к моей гениальной идее. Ничего, мы еще поборемся за свободный доступ к мозгам.
– Повторяю еще раз. У кого плохо со слухом – читайте по губам. Мы должны отсюда уплыть!
Кажется, слово «отсюда» моментально склонило чашу весов в пользу моего плана. Если бы еще не Стасик – его святая, она же детская простота вылилась в вопрос:
– А мы не утонем?
Хороший вопрос. Что точно утонет точно, так эта тонна оружия, которую Алехин приволок с собой, если вдруг он попытается её сплавить по воде.
– Плоты, майор? – Вот оно, мозговой штурм пошел. Рыжий блеснул догадкой!
– Плот, Рыжий. Думаю одного на семерых с половиной, считая ребенка – за глаза хватит. Алехин?
Алехин все понял, и минут через десять звуком столярных работ мог бы воспользоваться полк латников, чтобы подобраться к нам, совершенно не беспокоясь о том, что их могут услышать…
Есть все-таки у командира преимущество: вместо того, чтобы махать топором, я собирался побеседовать с прелестной дамой. Фактически мы остались одни. Даже Глеб – персональный меч Вероники, отданный под командование Алехина, не сможет мне помешать пообщаться с ведьмой тет-а-тет… Хотя… Может, лучше пойти топором помахать?
Вероника все еще была далека от своей лучшей формы. Кажется, ей удалось подлечить меня с Данилой куда лучше, чем восстановиться самой. Если я не ошибаюсь, поутру она отправилась в сторону каменистого пригорка – то ли травки собирать, то ли попросту быть подальше от нас.
Вся эта экспедиция получалась какой-то неправильной – Анастасия от нас убежала, Ксюша погибла, Вероника старается держаться подальше… Может, она считает, что если будет держаться ближе, ей придется пойти вслед либо за Ксюхой, либо за Настей? Подъем был короткий и достаточно пологий, но боль в правом боку напомнила о себе… А вот и ведьма – надеюсь, я был прав и нам будет, о чем поговорить.
Холму, на вершине которого я заприметил Веронику, было далеко до Лысой Горы, зато, судя по той картине, которая открылась передо мной, Вероника здесь себя чувствовала полновластной хозяйкой. Соединив руки на затылке, вытянувшись в струнку, она висела сантиметрах в десяти над вершиной холмах. Как раз то расстояние, о котором можно потом всю жизнь гадать – привиделось или было на самом деле. Я не стал протирать глаза, я кашлянул – в смысле «вот я пришел, как-то неловко вас отвлекать, но придется…» Мне не придется гадать. Потому что совершить такой поворот на 180 градусов можно, только зависнув в воздухе. Выдержав паузу – ну что, удостоверился? – Вероника плавно вернулась на землю. Здесь я был единственным наблюдающим, она – единственной летающей… И как тут не испытывать комплексы? Да, очень просто – не испытывать!
– Вероника, скажите мне, только честно, вы общаетесь с Киевом?
– Каждый день. – У скульптуры богини презрения был более приветливый взгляд. – Вы хотели передать привет своей подружке?
– Было бы неплохо, но, боюсь, мои подружки предпочтут вовсе не получать приветов, нежели получать их в желтом конвертике с Лысой Горы…
– Тогда чего вы хотите?
Действительно, чего может хотеть детектив Алекс, он же майор Каховский? Ясное дело, только одного – передать горячий поцелуй десятку подружек. Неужели я произвожу впечатление устройства, предназначенного исключительно для размножения? А ведьмочке-то лет двадцать – откуда такая спесь? Или это последствия ранения?
– Вероника, слушайте меня внимательно, потому, что сделано все должно быть в точности так, как я вам скажу. Мы можем связаться с Киевом прямо сейчас?
Это был не лучший в мире плот. Единственным его достоинством была скорость появления на свет. В любом случае, по моим расчетам, плыть нам придется совсем немного. Почти весь арсенал пришлось бросить. На чтобы его затопление пришлось бы потратить время, а времени-то у нас и не было. Надеюсь, мы еще за ним еще вернемся, собственно, сейчас мы брали с собой лишь продукты да еще то, что боец способен долго тащить на себе.
Но сначала, как бы мы ни торопились, нужно сделать одну вещь. Полог фургона открылся, чтобы впустить Алехина. Таким бледным я его еще не видел. Если бы я не знал, что это невозможно, я бы решил, что он смертельно напуган.
– Алекс, посмотри, – шепот сержанта меня добил окончательно. Алехин вынул из-за пазухи три деревянных фигурки. Такая же была и у меня в кармане.
– Это нэцке Ксюхи, Тихони и Китайца.
– Ты зачем их притащил?
– Присмотритесь.
Я присмотрелся. Одна фигурка ничем не отличалась от тех, что я видел у Китайца, а вот две другие… Они были практически разорваны пополам. Глубокая трещина проходила от темечка до пяток маленьких узкоглазых толстячков. Чтобы разломить их, достаточно было просто потянуть за края дерева – внутри была пустота.
– Майор, вы что-нибудь понимаете?
Майор ничего не понимал. Я вынул собственного божка – тот был заметно тяжелее. Не знаю почему, но раскалывать его, чтобы убедиться, что в середине у него не пусто, у меня не было ни малейшего желания.
– Что еще? – я слишком хорошо знал Алехина, чтобы думать, что так потрясти его могли три деревяшки.
– Пропал Китаец. Целая нэцке – его.
Он так и сказал – не «тело Китайца», а «Китаец». Чего я не буду делать точно, так это тратить время на поиски трупа. Хотя, кто знает – быть может, Китайцу опять удалось обхитрить смерть?
* * *
Первым на воду встал маленький плотик, на котором возвышалась гора хвороста. Под верхним слоем сухих веток – два тела: Тихоня и Ксюха. Течение подхватило плотик, и он, покачиваясь на волнах, начал свой недолгий путь. Коротко защелкал тетивой лук, и, одна за другой, в небо взмыли горящие стрелы. Вот одна воткнулась в плот, вторая – пламя поплыло по воде, чтобы умереть за одним из поворотов реки. Отрезало. Напрочь. Теперь их нет. Не здесь и сейчас, их нет нигде. Куда бы ни занесла судьба. Теперь каждый день они будут понемногу уходить из памяти, чтобы капля за каплей переливаться в легенды Костяного отделения. Отныне и навсегда за спиной каждого бойца отделения встанут еще две тени, еще один миф, помогающий побеждать… Потому что стаю вольфов победили они – думаю, даже Вероника считает именно так. Это не ложь и не желание польстить. Это точная логика смертельного боя. Чтобы стать героем, нужно погибнуть. Никто, никто не хочет быть героем.
