идут, а в деле только бестолковая макулатура и ни одного задержанного.
Никуда тут не деться, придется ломать шаблоны и, забегая вперед истории, насаждать в МВД систему хозрасчета. Для начала, монетизируя отношения в цепочке «следак-опер». Иначе построению моей деловой репутации неприкасаемого специалиста угрожает вероятность краха.
Я указал Зуевой глазами на выход и она меня поняла. Дождавшись, когда за ней закрылась дверь, я принялся выстраивать неформальные экономические отношения с ОУР.
– Видишь ли, Станислав, некая группа заинтересованных лиц, из числа потерпевших по этой серии, предложила мне небольшую премию. Я поначалу отказался, а теперь, послушав более опытного товарища, вижу, что поспешил. Как ты смотришь, если за раскрытие ты получишь одну тысячу рублей?
Гриненко перестал жевать и взглянул на меня с заинтересованным недоверием. Потом рывком кадыка проглотил недожеванное, посмотрел на свои ботинки и снова поднял на меня глаза.
– Тысячу, говоришь?
– Да, Стас, тысячу. Ты же лучше меня понимаешь, что эта серия не бином Ньютона и если чуток пошевелиться, то раскрыть ее вполне реально. Надо только задницу приподнять! – продолжал я ненавязчиво совращать оперуполномоченного.
– Один не смогу, спалюсь. Бориса еще возьму! – начал деловито рассуждать в одночасье скоррумпированный мной сослуживец.
– В пределах тысячи, Стас! И оплата по результату, – застолбил я условия найма.
– Да понял я! – Гриненко потянулся за последним бутербродом, – И ты, это, ты побольше мне отдельных поручений по этому делу направь. Если что, то хоть ими от Тютюнника прикроюсь! – подбросил толковую мысль опер.
С начала недели Стас попеременно с Борисом плотно приглядывали за Кладовым. Занимались они этим факультативно, прикрывая друг друга перед начальником ОУР.
На третий или четвертый день опера зафиксировали первый интересный контакт Кладова с каким-то плюгавым мужиком лет сорока. Поскольку Виктор был нам уже относительно известен, я переориентировал топтунов за этим мужиком.
Гриненко выяснил его адрес и произвел установку этого персонажа. Неизвестный оказался Вирясовым Алексеем Николаевичем, известный в узких кругах как «Сивый». Который в свои тридцать восемь лет уже дважды побывал в местах не столь отдаленных. И оба раза за квартирные кражи. Освободившись полгода назад, он проживал у своей тетки в Центральном районе и нигде не работал.
Опера оживились, почувствовав, что дело сдвинулось в сторону раскрытия. Их уже не нужно было уговаривать и подталкивать. Они как-то умудрялись совмещать текущую работу в ОУР и слежку за Вирясовым.
В течение последующей недели объект трижды встречался с привлекательной дамой, по своему экстерьеру очень подходившей под описание сисясто-жопастой Гали. Все встречи происходили в людных местах и со слов Гриненко носили деловой характер. Отдельно Стас отметил, что подход-отход к месту встреч и от них Вирясов производил проверяясь. Коряво и неумело, но, тем не менее.
Это радовало и давало надежду на то, что время тратим не зря. Если, конечно, Гриненко не заигрался в шпионов и оценивает поведение клиента объективно. Также были отмечены две встречи Вирясова с Дмитрием Гущиным. Оба раза по инициативе Гущина, который перехватывал Вирясова у его подъезда. И каждый раз их контакт начинался с бурных упреков, которые Дмитрий изливал на собеседника.
Понять, в чем была суть этих наездов, не представлялось возможным из-за большого расстояния. Дважды Вирясова теряли на окраине города в районе промзоны и гаражных массивов. Претензий по этому поводу операм я не высказывал, так как сам требовал от Гриненко, чтобы они не рисковали, вели себя осторожно и держались как можно дальше от объекта. Все-таки Стас и Борис обычные опера, а наружное наблюдение, как я слишком хорошо знал из прошлой жизни, это целая наука.
И все-таки, они прокололись. Вчера вечером, провожая клиента в сторону его адреса, Гриненко засветился. Вирясов, срисовав слежку, занервничал и пошел в отрыв. Слава богу, у Стаса хватило ума и резвости его не отпустить. Он догнал его, а догнав, скрутил и доставил в Центральный РОВД, который был неподалеку.
Коллеги из Центрального любезно помогли с дежурным транспортом. И уже через полчаса Вирясов сидел в камере нашего РОВД, а Гриненко в моем кабинете.
– Понимаешь, нас всего двое и одежда у нас одна и та же – оправдывался Стас, – А мы его уже шестой день водим.
Он был прав на все сто. И у меня язык бы не повернулся, чтобы упрекнуть оперов. Они и так сделали невозможное. Полторы недели по очереди пасли по городу жуликов, это раз. И не спалились перед своим начальством, выполняя всю свою текущую работу в ОУР, это два. То, что Кладов, Вирясов и Дима Гущин жулики, я не сомневался. Слишком много косвенных и, опять же, Галя! Вернее, девица, похожая на нее своими выдающимися спереди и сзади достоинствами.
А потому, не мудрствуя лукаво, я без колебаний выписал гражданину Вирясову рубль двадцать две. Говоря процессуальным языком, я задержал его в порядке статьи 122 УПК РСФСР на трое суток.
Во время допроса задержанный не наглел, но вел себя уверенно и отрицал любую свою причастность к кражам.
Такое его поведение было вполне предсказуемым, ибо рассчитывать на быстрое признание дважды сиженного крадуна было бы наивно.
Однако у меня уже были кое-какие мысли на этот счет. Но для их реализации мне был необходим еще и младший Гущин.
В прошлой моей оперской жизни было много всякого. И вот теперь я ворошил память, пытаясь найти, пусть сомнительные, но эффективные методы против своего Кольки Сапрыкина. Вернее, двух Колек.
Задуманное мной авантюрно-оперативное мероприятие было из прошлого-будущего арсенала креативного сыщика. Меня, то есть. С помощью которого, тогда, в 90-е, я со товарищи с переменным успехом громил оргпреступность нашего областного центра. Вот и теперь, чтобы осуществить очередное беззаконие во благо советского общества, мне была необходима небольшая модернизация кабинета.
Надо было усилить конструкцию двух встроенных шкафов. Они и без того, собранные из доски сороковки, выглядели монументально. Десятки слоев краски придавали шкафам вид неприступных монолитных сооружений. Шпингалеты тоже внушали уважение своей массивностью. Не двери, а ворота монастыря.
Все-таки умели раньше крепко строить. Без затей, но на века. И стройматериалов на госучреждения не жалели. Не устраивало меня только то, что двери шкафов были двухстворчатые и распашные. Как ни крути, а решеток на окнах кабинета