Вероника, все это время смотрящая сквозь Никиту, теперь сфокусировала взгляд на нем. На его глазах. В них не было ни притворного сочувствия, ни показного участия. И она поняла, что сможет без слез рассказывать дальше.
– А потом был телефонный звонок. Меня в тот момент тошнило, выворачивало наизнанку. Я даже не видела маминого лица. Но я поняла, почувствовала как-то, о чем говорит человек на другом конце провода… Папа и Леся попали в аварию. Как потом установило следствие – отец потерял сознание и автомобиль врезался в столб. Удар пришелся по пассажирскому сиденью. Лесенька сразу умерла. Врачи говорили – мгновенно. А папу доставили в больницу. Целую неделю медики боролись за его жизнь. Но отец так и не пришел в сознание и на восьмой день умер.
Вот и все. Она рассказала. Говорят, когда выговоришься, становится легче. Вероника никогда не верила этому. Запрятать горе глубоко внутрь, заставить себя не вспоминать – вот единственный способ сделать боль не такой острой. Но сегодня, видимо, был правильный день или правильный собеседник, сегодня Веронике реально стало легче.
– А почему отец потерял сознание? – нарушил Никита тишину, которая стояла вот уже несколько минут.
Никто не задавал Веронике такой вопрос. Может, тем немногим, кому она рассказывала об этой трагедии, тоже было интересно узнать ответ, но, видимо, им казалось некорректным затрагивать такую болезненную тему. Вероника была благодарна Никите, что он не стал строить из себя саму деликатность. Ей хотелось говорить на эту тему, ей самой хотелось узнать ответ, который не смогли в свое время дать ни медики, ни криминалисты.
– Никто не знает. Понимаешь, может, он и не терял сознание. Мне иногда кажется, что нам, родственникам, озвучили такую версию только потому, что другого объяснения аварии найти не удалось. Машина была исправна. Видимость на дороге отличная. Других автомобилей поблизости не было. К тому же папа был очень аккуратным водителем. С большим стажем.
– Тогда действительно похоже, что отец отключился.
– Но ведь он был здоров. Ни инсульта, ни инфаркта. Я много об этом думала. Не понимаю, что могло вызвать потерю сознания?
– Возможно, был уставшим и просто заснул?
– Исключено. Папа бы никогда не сел за руль в таком состоянии. Да и я прекрасно помню – в тот день он был бодрым.
– Может, что-то его отвлекло? Какое-то животное перебегало дорогу?
– Это предположение проверяли – не подтвердилось.
– Есть что-то, что заставляет тебя сомневаться в официальной версии аварии? – догадался Никита.
– Не то чтобы я не доверяла следствию… Просто был один момент… Сразу, как только отца доставили в больницу, врачи констатировали смерть мозга. Зрачки на свет не реагировали, и были другие явные признаки. Мы, конечно, все равно надеялись. Я сидела у кровати папы, смотрела на него. И вдруг его взгляд стал казаться осмысленным. Мне даже померещилось, что он что-то хочет мне сказать. Возможно, объяснить, как все произошло. Я шептала: «Папочка, я здесь. Все хорошо. Ты поправишься. Давай! Ты же сильный!» Уверена, он слышал меня. И ему было очень больно. Он страдал. Его зрачки расширились. Они расширялись у папы, когда он был сильно расстроен. Говорят, что на старших курсах мы будем проходить методики чтения мыслей. Чтобы я только ни отдала, чтобы в тот момент я уже умела это делать.
– Это бы тебе не помогло. С помощью методики можно читать мысли только у людей, которые находятся без сознания. Это даже не мысли, а так – бред подсознания. Работающее сознание ставит щит, который не позволяет проникнуть внутрь, ни одна методика не поможет. Если в тот момент твой отец пришел в себя, а он, видимо, пришел, раз ты заметила реакцию зрачков, то его мысли ты бы прочесть не смогла, даже если бы владела тем, чему нас научат через год.
– Мне так жаль, что я никогда не узнаю, что отец хотел сказать мне в ту минуту.
– Думаю, он хотел сказать, что любит вас с мамой. Хотел попрощаться.
– Мне кажется, было что-то еще… Возможно, он боролся, цеплялся за жизнь ради этой последней важной информации.
– Информация неуничтожима, – вдруг напомнил главный закон Вселенной Никита. – Помнишь лекции, которые нам читал ректор? Подумай хорошенько, вспомни все нюансы – возможно, отцу все же удалось передать тебе то, что хотел.
– Вряд ли, – грустно вздохнула Вероника. – Я вспоминала эти минуты много раз. Я вспоминала все детали, пытаясь по ним понять хотя бы направление мыслей папы. Но не могла. Ничего. Полная пустота. Я даже близко не знаю ответа.
– Не отчаивайся. Где-то эта информация есть, а значит, есть шанс, что ты о ней рано или поздно узнаешь…
Глаза Вероники были открыты, но она не видела того, что было рядом, – картины событий трехлетней давности одна за другой всплывали перед ее мысленным взором. Вдруг громкое «мяу» вырвало ее из полузабытья. Сколько прошло времени? Пара минут или пара часов? Никита сидел рядом и держал ее руки в своих. К нему на колени с кровати уже пытался перебраться Тимофей. Только у малыша никак не получалось выпутаться из пледа. Передние лапки делали отчаянные попытки идти вперед, тогда как задние пробуксовывали в мягкой ткани. Вероника помогла котенку выбраться на свободу.
– Выспался? – ласково спросила она.
– Думаю, Тимофею хватило пары часов, чтобы выспаться и снова захотеть есть, – улыбнулся Никита.
Вероника взяла смартфон – глянуть, который час. Полдесятого. Значит, через полчаса парня здесь не будет. Если сам не уйдет, выгонит вахтерша. А девушке не хотелось, чтобы он уходил. Совсем-совсем не хотелось. Так сильно не хотелось, что она даже испугалась и выпалила резко:
– Поздно уже. Иди к себе.
– У нас в запасе еще целых полчаса, – возразил Никита. – Еще успеем чаю попить.
– Нет. Я обещала Наташе вечером к ней заскочить.
– Ну, хорошо, – пожал плечами парень, – сейчас только Тимофея покормлю и уйду.
Никита налил в миску молока, поставил котенка рядом и медленно провел рукой вдоль всего его тела. Он применил методику оптического камуфляжа. Теперь Тимофея будут видеть только он и Вероника. Этого нельзя было делать. Но парень убедил себя, что можно. Ведь выпускникам разрешалось устраивать родным на праздники маленькие необычные сюрпризы. И Новый год действительно был не за горами, вот только почему Никита причислил Веронику к родным, он бы никому не смог объяснить. Но ему очень хотелось сделать для нее что-то приятное. Раз уж этой упрямой девчонке так понравился котенок, что она решила его оставить, пусть его подольше никто не обнаружит.
– Ладно, Тимофей, я пошел. Остаешься за старшего. Следи тут за порядком, – с улыбкой распорядился Никита и вышел из комнаты.
