"Видимо, верных холопов не хватает — современным российским властителям", — высказался недоверчивый и — от природы — вредный внутренний голос. — "Хреново им — без должного числа холопов. Вот, и просят, мол, рожайте — повышенными темпами…".
— Горько! Горько! Горько! — дружным хором подхватили остальные соратники…
Глава десятая
Неисправимая фантазёрка, генеральская племяшка
Сперва компанию покинул капитан Никоненко, ещё — примерно — через десять минут тоненько запиликала рация у профессора Фёдорова.
— Слушаю вас, говорите! — откликнулся Василий Васильевич, и после короткой паузы сообщил: — Извините, друзья, но, тем не менее, вынужден откланяться! Срочно вызывают в госпиталь. Очевидно, продежурю там до утра…. Татьяна Сергеевна, возьмите, пожалуйста! — протянул стержнеобразный ключ. — В моём кабинете вам с мужем будет гораздо удобней и спокойней, не то, что в этом проходном помещении, где на дверях даже не предусмотрено элементарных защёлок…. Берите, берите! Дело-то житейское. Чистое постельное бельё найдёте в прикроватной тумбочке…. Товарищи Хан и Хантер! Попрошу проследовать вместе со мной! Да, господа! Соберите, пожалуйста, в полиэтиленовый пакет праздничный "сухой паёк" для наших коллег…. Вино? Нет, я категорически против употребления алкоголя на рабочем месте! Поторапливайтесь, молодые люди! Нас уже ждут…. И ребят надо сменить, пусть немного поспят. В госпитале, слава Богу, пока ещё имеются свободные койки и раскладушки…
— Случилось что-то серьёзное? — забеспокоился Мельников. — Кому-то из покусанных людей…э-э-э, стало хуже?
— Пока толком не могу ничего сказать. Будем разбираться, изучать, брать анализы…. Но, спешу успокоить — возникшие проблемы никак не связаны с волчьим бешенством! Или — почти — никак…
Вскоре Мельников объявил общий отбой:
— Закругляемся, храбрые бойцы! Даю ровно пятнадцать-семнадцать минут на приведение столового помещения в идеальный порядок! Естественно, включая мытьё посуды! Лично приму участие в данном мероприятии, дабы…. Ну, сами понимаете, для чего…. Потом — всем спать! — обернулся к молодожёнам. — А вы, голубь и голубка, можете беспрепятственно следовать по своим важным и неотложным делам…. Стоп! Майор Белов!
— Я!
— Завтрак у нас начинается в семь ноль-ноль. Попрошу зайти ко мне в кабинет примерно в шесть тридцать. Надо будет обсудить планы на завтрашний день.
— Есть, прибыть в шесть тридцать! — браво откликнулся Артём, а про себя подумал: — "А, ведь, Таня ничего не знает о завтрашнем марш-броске к "Маяковской". Будет волноваться и беспокоиться. Даже, более того, наверняка, попросит, чтобы я взял её с собой…. Брать? Не брать? Надо будет хорошенько подумать, взвесить все за и против…".
Забрав из "мойки" повседневную одёжду, обувь и бронежилет, Артём и Татьяна отправились по своим — по выражению военного коменданта станции — "важным и неотложным" делам. Когда они проходили через "проходной" кабинет-спальню, Таня остановилась:
— Подожди, Белов! Надо же прихватить с собой и предметы личной гигиены. Мне Глафира выдала — после обеда — зубные щётки, пасту, мыло, мочалку — одну на двоих, вафельные полотенца и махровые халаты. Забирай вон из той тумбочки. А под халатами лежит бутылка Мартини и…, - замялась на пару-тройку секунд, — две упаковки презервативов. Считаю, что забеременеть — в нашей сегодняшней ситуации — не самый грамотный и мудрый вариант. В смысле, мне забеременеть…. Хватит же — две упаковки по пять штук в каждой?
— Ну, на первое время, будем надеяться, что хватит, — глупо и чуть смущённо улыбнулся Артём. — Может быть…
Кабинет Василия Васильевича смотрелся на удивление уютно, бесконечно мило и — как-то — по-домашнему.
— Даже настольная лампа — под голубым абажуром — имеется, — завистливо вздохнула Таня. — На дядиной даче есть точно такая же. Жаль, что сейчас её не включить…. Ой, и кровать широкая, двуспальная! Что у нас с ванной комнатой? Ну, это уже серьёзно! Очень просторная душевая кабинка…. Тёма, ты иди, принимай душ, а я пока сменю постельное бельё. Ещё включу свой волшебный приборчик. Мол, загорится зелёная лампочка, или же нет? Иди, иди! Только полотенце и халат не забудь…
Артём разделся и залез в душевую кабинку. Водичка была чуть тёплой и текла тоненькой струйкой. Но и это было просто превосходно. Он, смывая дневной пот, с огромным удовольствием поработал намыленной мочалкой, чувствуя, как отступает накопившаяся за день усталость.
"Волнуешься, небось, молодожён хренов?", — напомнил о своём существовании приставучий внутренний голос. — "Как это — с чего? С того самого…. Женщин-то у тебя — за долгую и многотрудную жизнь — было много. А, вот, девушек? Если мне память не изменяет, то ни одной…. Так что, волнуйся дружок! Волнуйся…
Негромко послав — далеко и надолго — глумливый внутренний голос, он вылез из душевой кабинки, тщательно вытерся, облачился в полосатый махровый халат, завязал пояс на одинарный узел (вдруг, настанет такой момент, когда надо будет максимально быстро обнажаться?) и нерешительно замер возле чуть-чуть приоткрытой двери.
— Тёма! — жалобно позвал тоненький голосок. — Помоги, пожалуйста! У меня лифчик почему-то не расстегивается. Замочек, видимо, заклинило…
Он, ощущая, что от дурацкого волнения не осталось и следа, широко улыбнулся и, толкнув дверь ладонью, сделал широкий шаг — навстречу своему счастью с косичками. Вернее, в данном конкретном случае, с густой гривой распущенных светло-русых волос…
Минут через сорок-пятьдесят Таня попросила — усталым и бесконечно-счастливым голосом:
— Тёма, я пить хочу! Очень-очень! Прямо-таки — умираю! Дай, пожалуйста, глотнуть чего-нибудь…
— Попить? Сейчас, дорогая! — Артём, спустив ноги, сел на край кровати и бестолково огляделся — в свете тусклой красноватой лампы, разместившейся посередине потолка — по сторонам. — Графина нигде не вижу…. Знаешь, а у нас, похоже, наличествует только Мартини. Но и кружки со стаканами, как назло, отсутствуют…
— Ничего, я и из бутылки глотну! Открывай скорей…. Ох, спасибо! Спас молодую женушку от лютой смерти…. Ты курить собрался? Дыми, дыми! Только сядь, пожалуйста, на тот стул. Видишь, над ним — под потолком — расположена решётка? Это, скорее всего, вентиляция…. И не подумай, что я такая вредная и капризная! Просто, утром будет неудобно — возвращать благородному профессору Фёдорову насквозь прокуренную комнату. Он же с ночного дежурства вернётся, наверняка, смертельно усталым, а тут — вонь табачная…
