славились своими вышивками по ткани из рафии [51] и утонченной резьбой по дереву и слоновой кости. Даже Пикассо обязан своему кубистскому периоду именно этим людям, вдохновившись образцами искусства бакуба на выставке в Париже, в тысяча девятьсот седьмом году [52]. И этот народ примечателен не только своими художественными талантами – они уже вовсю работали с железом и медью задолго до прибытия колонистов и работорговцев. Но, что более важно, бакуба также известны и своими целительскими традициями. Окружающие племена часто обращались к ним за этими знаниями.
Шарлотта вдруг пожалела, что не слышала про все это раньше. «Может, я уделила бы познаниям Воко больше внимания».
– Так что я не готов с ходу заключить, что принесенное в ваш лагерь этим шаманом было просто каким-то шарлатанским снадобьем. – Де Костер бросил укоризненный взгляд на Джеймсона. – Но как нам воспользоваться этим знанием? Вы сказали, что эликсира уже нет, но как насчет нгеди му нтей, ларца бакуба? Что с ним стало? Не исключено, что как раз в нем и скрывается ключ ко всему этому.
Джеймсон помотал головой.
– Ларца тоже нет. Его забрал мальчишка.
– Мальчишка?
– Подмастерье шамана, – пробурчала Шарлотта, прежде чем успела прикусить язык.
– А что же стало с ним и с ларцом?
Она представила себе неистовый ракетный обстрел деревни сразу после взлета вертолета. Не уцелело ни одно из строений. В ней поднялась ярость. Шарлотта бросила жесткий взгляд через стол, ее голос звучал испепеляюще.
– Ваши люди их уничтожили.
Не обращая внимания на ее гнев, де Костер опять опустил взгляд на ларец. Побарабанил по нему пальцами. Она почти слышала, как в голове у него щелкает калькулятор.
– Какая жалость… – наконец пробормотал хозяин кабинета, после чего откашлялся и посмотрел на них. – Как я уже говорил, я не готов игнорировать уроки истории, если мы собираемся разобраться с этой вспышкой. Пока нам это удастся, будет слишком много бесполезных смертей.
Шарлотта все силилась понять этого человека. Он вроде был и вправду озабочен, но она не могла сбросить со счетов, каким именно образом оказалась здесь, напротив него.
– Так каковы же ваши намерения? – с вызовом поинтересовалась Шарлотта. – Если вы столь решительно настроены найти способ лечения, то почему же держите свою деятельность в тайне и целых полтора месяца не разглашали свою осведомленность об этом заболевании?
– Потому что вы не прошли через то, через что прошел я, через что прошли все эти люди. Годы коррупционного правления, две войны, забравшие семь миллионов жизней… Я научился доверять лишь тем, кто находится прямо у меня под боком. Храня молчание, я продвинулся дальше, чем сотни международных организаций, ошивающихся здесь. ДРК – одна из беднейших стран мира, переполненная военизированными группировками и кровожадными полевыми командирами. Я давным-давно убедился, что любой прогресс здесь не обходится без кровопролития и железной руки.
Шарлотта встретила эту страстную речь с некоторой долей презрения. Она понимала, что миллиардер не говорит ей всей правды.
– Есть одно высказывание о Демократической Республике Конго, – продолжал он. – Может, вы и сами его слышали. «ДРК – это не демократия и не республика, но это определенно Конго». И я делаю то, что считаю лучшим для этого региона. И да: было бы непорядочно с моей стороны отрицать, что все это также идет на пользу и моей компании. Судьба обоих тесно связана между собой – этими дикими джунглями, жестокой историей этой страны, ее нынешним разбродом. И я намерен улучшить эту ситуацию.
Шарлотта скривилась.
– И неважно, сколько крови при этом прольется?
Джеймсон ожег ее взглядом, явно недовольный тем, что она откровенно провоцирует их похитителя.
Но де Костер оставался совершенно невозмутимым.
– Вся история Конго написана кровью, доктор Жирар. Бесконечные войны, племенной геноцид, так и не искорененное рабство… – Помолчав, он вздохнул. – Вы провели часть своего детства в Браззавиле, в соседней Республике Конго, насколько мне известно?
Шарлотта бросила на него хмурый взгляд, еще раз напомнив себе, что не стоит недооценивать ум и возможности этого человека.
– И что с того?
– Тогда, наверное, вы помните времена, когда здешние места не отличались такой жестокостью нравов. – Де Костер обвел взглядом своих пленников. – Недавно вы оба провели некоторое время в Кисангани, недалеко отсюда, – в городе удручающей бедности и разваливающейся инфраструктуры, переполненном нищими и ворами. И все же так было далеко не всегда. В первую половину двадцатого века это был символ гламура и яркой африканской экзотики. Этот чистенький, безопасный и ухоженный город привлекал членов европейских королевских семей и голливудских звезд. Здесь снимали «Африканскую королеву» [53], и Хепбёрн с Богартом бродили по городским улицам после дневных съемок, долгими томными вечерами причащаясь к чарам этой африканской жемчужины.
Шарлотта попыталась соотнести этот образ со своим собственным обескураживающим опытом в Кисангани.
Де Костер тем временем продолжал:
– ДРК все сильней склоняется к анархии и раздорам, которыми знаменовалось окончание бельгийского правления в тысяча девятьсот шестидесятом году.
– Это упрощенческий взгляд на то, что тут произошло, – возразила Шарлотта. – Колониальное правление в Конго не обходилось без зверств и жестокостей. Когда этими землями владел король Леопольд, здесь были изуверски убиты миллионы людей.
– Конечно, я вовсе не хочу сказать, что колониальное правление является единственно верным решением. Но для любой надежды на светлое будущее этот регион нуждается в каком-то принципиально новом пути. Совершенно ясно, что после десятилетий непрекращающихся раздоров конголезцы не готовы к самоуправлению. Даже сейчас они лишь рады отдать все тут на откуп китайцам, которые будут эксплуатировать их почище короля Леопольда.
– Тогда в чем же решение?
– Оно очень простое – экономическое самоуправление. ДРК – это страна с необъятными природными ресурсами, практически безграничным неосвоенным богатством. Чтобы защитить свои интересы, этой стране требуется грамотный управленец, который поведет ее в нужном направлении, направит эту страну к новому будущему – где, как говорится, все лодки поднимутся с приливом [54], где будут проведены все необходимые реформы, где ДРК станет образцом для всего континента.
Шарлотта откинулась в кресле, нисколько не сомневаясь в том, кто именно, по мнению де Костера, должен вести страну в эту новую эру. Она посмотрела на золотую корону, нависшую над головой у хозяина кабинета, когда тот опять уселся за стол.
Де Костер вновь положил ладонь на резной ларец.
– Что возвращает нас к утерянному нгеди му нтей и лекарству, которое может потенциально в нем содержаться, – лекарству, способному остановить гибель бессчетного количества людей.
Шарлотта не хотела помогать ему, но никак не могла выбросить из головы му´ку на лице Дисанки, когда та смотрела на свое пораженное болезнью дитя, на мольбу в ее
