Он обвил меня руками, согревая своим теплом — вот только неприятно было прикосновение пистолета к голой спине. И меч в кожаных ножнах висел на той же руке и слегка раскачивался, задевая мне спину. Я прильнула к Рису, плотнее вжимаясь в его тепло и пытаясь изогнуться так, чтобы не касаться пистолета.
— Прости, — сказал Рис, Отодвигая руку с пистолетом подальше от меня и утыкаясь лицом мне в волосы. — Оружие-то я взял, но если мы займемся любовью, я им не смогу воспользоваться. Слишком буду сосредоточен на использовании моего любимого ствола.
— Ствола, говоришь? — улыбнулась я.
Он улыбнулся — кожей головы я ощутила движение его губ.
— Ну, я не хотел хвастаться…
Я рассмеялась и посмотрела ему в лицо. Он широко улыбался; лунный свет освещал половину его лица, оставляя другую в тени. В тени оказался здоровый глаз, а шрамы окрасились серебром, и лицо казалось юным и совершенным, кроме мерцающих шрамов, но и шрамы казались лишь деталью его совершенства.
— О чем задумалась? — спросил он.
— Поцелуй и узнаешь.
— Погоди пока, не отвлекай меня. Я тут вопрос поднял.
— О! Да, и правда, — сказала я, и мои пальцы скользнули по твердым мускулам его живота вниз.
Он перехватил мою руку и прижал крепче, заставляя стоять смирно.
— Нет, Мерри, сначала решим здесь.
Он повернулся, и лицо его теперь все было освещено яркой луной. В ее лучах цвета его глаза померкли, синеву заменила серость.
— Как только мы начнем, я буду слишком сосредоточен, чтобы охранять тебя. Все остальные спят очарованным сном, и никто не придет на помощь, если она нам понадобится.
Я задумалась ненадолго и кивнула:
— Ты прав. Но во-первых, мы всем до последнего фейри объяснили, что не желаем никакой короны и никакого трона, так что причины убивать меня нет. А во-вторых, я не верю, что Богиня послала нас сюда навстречу убийцам.
— Думаешь, она нас защитит?
— А у тебя совсем нет веры, Рис? — спросила я, вглядываясь в его лицо.
— Раньше была, — печально вздохнул он.
— Так пойдем к морю и поищем, вдруг найдется?
Он улыбнулся, но уголки губ остались печально опущенными. Мне хотелось прогнать эту печаль.
Я мягко отвела его руку, и он меня отпустил. Запрокинув лицо, я сочно поцеловала его в губы и внезапно упала на него всем телом, так что он удивленно хмыкнул, не разрывая поцелуя. Он снова обхватил меня руками, в которых держал оружие; пистолет и меч опять прижались к моей спине.
Разорвав поцелуй, я оставила его с приоткрытым ртом, удивленными глазами и сбитым дыханием, чувствуя, как наливается твердостью его тело. Возражения у него кончились, он вслед за мной пошел на шум моря.
Прибой клубился белой кружевной пеной, черная вода серебрилась под луной. Был прилив, вода заливала нижние ступени лестницы — я еще держалась за перила, а вода доходила уже до колен. Меня пробирала дрожь от холодной воды, но еще больше — от вида нагого, настороженного, очень настоящего Риса. Прибой не давал стоять на месте и вымывал песок из-под ног, словно сам мир вокруг не желал оставаться спокойным.
— Мне надо чем-то это прижать, чтобы прилив не унес. Но тогда достать оружие будет трудно.
Мне надо было ему запретить или послать его за другими стражами, как-то предостеречь, но я не стала.
— Все будет хорошо, Рис, — сказала я. Почему-то я была в этом уверена.
Он молча шагнул глубже в бурлящую воду, навстречу моей протянутой руке. И едва наши пальцы соприкоснулись, вспыхнула магия.
— Мы не в море и не на суше, между тем и этим — и не там, и не здесь, — сказала я.
— Самое близкое к волшебной стране, что только может быть на Западном море, — поддержал он.
Я кивнула.
Рис обмотал пистолет ремнями от ножен, вынул меч и приколол им ножны к песку. Меч он всадил по самую рукоятку, чтобы море его не уволокло — для этого ему пришлось встать на колени, погрузившись по пояс. Волны играли концами его кудрей.
Не вставая, он повернулся ко мне с улыбкой.
— Как бы нам исхитриться, чтобы никто из нас не утонул?
— Ты не утонешь, ты же сидхе.
— Не умру, да. Но поверь мне, Мерри, наглотаться такой воды — больно до чертиков.
Он скривился и вздрогнул — вряд ли от холода. Не знаю, какое старое воспоминание пришло ему на ум. Я чуть не спросила, но новая волна вместе с солью принесла запах роз. Не надо сегодня дурных воспоминаний. От этой ночи останутся новые, куда более приятные.
Я шагнула к Рису, тронула за плечо и подбородок, заставила смотреть на себя. Мгновение на его лице держалась старая тень, а потом он улыбнулся, обвил мои бедра сильными руками и притянул к себе. Целуя, он поднимался все выше — живот, грудь, шея, — пока он не встал на ноги и не добрался до губ.
Он поцеловал меня. Он целовал меня, а вода клубилась и текла вокруг, будто руками лаская нас обоих, пока наши губы и руки заново узнавали друг друга над волнами.
Рис наклонился, приподнял одну мою грудь, целуя и облизывая, пока я не закричала от одного только ощущения его губ на соске, и повторил то же самое со второй грудью. Вода поднималась все выше, а он играл по очереди с ними обеими, пока я не закричала опять. Только тогда он опустился на колени — чуть ли не по шею в воду, — и поднял меня, поставив коленями себе на плечи.
— Ты меня так долго не продержишь, — предупредила я.
Он глянул вверх на мое лицо, почти касаясь губами тела.
— Наверное, — согласился он.
— Ну так зачем тогда?
Он рассмеялся:
— Хочу попробовать.
Ну до чего на него похоже! Я невольно улыбнулась, но тут его губы дотянулись до меня и добились совсем не улыбки.
Отклонив меня назад и удерживая на весу сильными руками, он открыл себе поле для действий. Мои ноги лежали у него на плечах, а его руки у меня на пояснице — в невозможном, немыслимом акте. Я все порывалась велеть ему поставить меня на ноги, вести себя разумно, но как только слова готовы были слететь у меня с губ, он делал что-нибудь такое, что я забывала обо всем.
