— То — в Морлио! Хотя и там я лично никуда бы не ходил без переносной ловушки. А здесь… ты себе представить не можешь, чем способен обернуться призрак в этих местах!
Он не кричал, но говорил очень быстро и веско. Слова вылетали из него, как пули. Я почти прониклась. Почти.
— Каус, я училась в Гильдии Чёрных Кинжалов. Я прекрасно разбираюсь в призраках. Хорошо чувствую всякую нежить — ты и сам это заметил. Я не ошибаюсь в таких вещах.
Я шагнула назад, к двери — шаг получился большой, как прыжок. Каус подался было вперёд — но тут же замер.
Всё-таки понял? Признал своё поражение?
Жаль. Этот человек мог бы меня остановить. В глубине души я в это, оказывается, верила…
Отмахнувшись от непрошенного страха и горечи, я выскочила в коридор и побежала к выходу.
***
Я не видела летевшую рядом Эризу. Только иногда, в тени дома или дерева, проступали её зыбкие контуры.
— Тебе точно не тяжело? — спросила я призрака не знаю уже в какой раз.
— Нет, — мягко отвечала Эриза. — Ты ведёшь меня по верной дороге, Тина, и это главное. Тем более, сегодня пасмурно. Солнце прячется… от этого легче.
«Ты ведёшь меня по верной дороге…» С чего она взяла, интересно?
Я шла пешком. Можете называть это глупостью и ослиным упрямством, но быть чем-то должной такому заведению, как Центр Пустынных Аномалий, я больше не хотела. А если бы я взяла лошадь из принадлежавшей этому почтенному заведению конюшни, то не смогла бы гарантировать, что та вернётся в целости и сохранности.
К Большим Лисам вела тропа, но я опасалась преследования, и потому решила свернуть в небольшой лесок у дороги. Предыдущий мой опыт хождения по лесам кричал о том, что идея плохая, но со мной рядом летела Эриза, которую тянуло к Пустынному Берегу, будто магнитом. Я старалась не думать, почему.
«Потому что она призрак!» — сказал бы мне Каус.
Однако из всех неживых существ призраки наименее подвержены влиянию Пустынного Берега. Я не верю, что они хотят вытеснить людей с острова. Они просто… есть. Слишком явный, заметный для всех отпечаток в энергетическом поле, который не может исчезнуть по каким-то причинам. Призраков нужно исследовать, а не тупо бегать от них, как делают все, даже образованные, казалось бы, люди. То, что эти сущности необъяснимы с помощью известных законов мироздания, не делает их врагами человечества. Главный враг человечества — это невежество, и бороться нужно, в первую очередь, с ним.
Так что Эризу не могло тянуть в сторону Пустынного Берега из-за её призрачности. Она никак не была связана с пустынными тварями.
Получается, её тянуло туда какое-то незавершённое дело. Судя по тому, что я знала об Эризе, этого никак не могло быть. Но с другой стороны, об Эризе я знала ужасно мало.
Лес, на моё счастье, оказался вполне проходимым. Довольно редкие деревья, ровная земля и почти полное отсутствие комаров. Я даже не стала расправлять рукава, которые по-прежнему носила подвёрнутыми до локтей, хотя кто-то когда-то объяснял мне, что по лесу лучше с голыми руками не ходить.
Шагали мы часа полтора. Потом я выбралась туда, где из песчаной почвы высовывались зелёные клювики травы — здесь она никогда не вырастала выше, я почему-то сразу это поняла. Холмы, свойственные этой части страны, давно сгладились. Передо мной лежала равнина: поле в жёлто-зелёных разводах, наводившее на мысли об испортившемся сыре или ещё чём-то таком, несъедобном. Прервавшийся лес вновь возникал дальше к горизонту, снова слева от меня — недружелюбное мохнатое пятно. Издалека он казался безлиственным. Я невольно поёжилась — сложно было прикинуть расстояние, но я откуда-то знала, что этот лес растёт уже на берегу реки Свен. Возможно, ещё на этом. Но то, что приходит оттуда, любит эти чёрные деревья. И оно остаётся в этом лесу, чтобы никогда его не покинуть…
Первая деревня была ближе, чем этот лес. Она начиналась за полем овса, в которое перерастала песчано-травяная пустошь, где я стояла. Правее виднелись ещё какие-то поля — серая земля с вкраплениями зелени. Что там было: картошка, морковь?.. Что бы ни было, росло оно явно с трудом, несмотря на усилия людей, которые трудились там и сейчас. Сама деревня представляла собой несколько стоявших рядом, словно вцепившихся друг в друга домиков. Таких же чёрных, как лес.
Ещё одна деревня — дальше от леса и дальше от меня. Или это был посёлок?.. Скорее, посёлок. Или даже маленький городок. Он занимал куда больше места. Больше были и окружавшие его поля. Остальные селения шли правее, тянулись, куда хватало глаз. Между ними попадались небольшие перелески и одинокие домишки. Вдали паслось стадо коров.
Могло показаться, что здесь течёт обыкновенная жизнь. Я видела жителей Приграничья, которые работали, не покладая рук, я видела их животных и возделанные поля. Но для меня всё это было пропитано духом обречённости. Так огонёк пытается пробиться сквозь пепел. У него нет шансов, у этого огонька.
У людей их тоже не было. Здесь властвовала сила, с которой они не могли совладать, и которая рано или поздно должна была убить их. И двинуться дальше. Я ощущала это всей своей кожей, мне казалось, что за мной наблюдают тысячи враждебных глаз. И запах… Такой же, какой порой настигал меня в Морлио: то ли перепрелая хвоя, то ли болотный дух… Можно было бы подумать, что он долетает из леса, но я уже достаточно далеко от него отошла. Это был запах Свен. Это был запах тех, кто здесь проходил до меня минувшей ночью.
— Эриза, — шепнула я, — ты чувствуешь?..
— Рядом, — невпопад отозвалась призрак. Я обернулась, и увидела, что глаза её закрыты. — Совсем рядом… Скоро…
Не скажу, что её слова вдохновили меня.
Я вздохнула. Мне нужно было идти. Мои собственные ощущения — это пустое. Я должна дать объективную оценку, как профессионал. Подробно рассказать, что здесь происходит.
Почему я была так уверена, что моё письмо что-то изменит в Приграничье — не знаю. Должно быть, виновато воспитание. Мне просто в голову не приходило, что может быть как-то иначе, что у Города Высших могут быть какие-то другие интересы, кроме благополучия граждан своей страны.
И я пошла вперёд, с каждым шагом утопая в тоске и остро чувствуя свою уязвимость на этом просторе.
Твари снова станут мыслящими. Они вспомнят. Они уже почти… Пустынный Берег — это как одно сплошное пожарище. Много, много лет летит по острову чёрный дым, который мы не видим. Гарь забивает лёгкие. Чем ближе ты к Границе — тем больше этой гари. Чем ближе ты, тем меньше веришь спасительной фразе «всё будет хорошо» — она теряет убедительность, превращается в пыль. И надежда исчезает.
— Это мне всё кажется, — упрямо повторяла я вслух. — Мне кажется… Не всё так плохо.
Не всё так плохо. До катастрофы далеко. Я просто слишком восприимчива к нежити, которая так часто ходит здесь. Её будет ходить гораздо меньше, если я сделаю то, что должна. А чтобы сделать это, мне нужно идти вперёд.
Только это тяжело, это почти невозможно. Это страшно. Очень.
Хорошо хотя бы, что я не одна.
— Я покину тебя, — говорит Эриза. — Прости. Я должна лететь. Я должна сказать…
И она улетает, не услышав ответа. Я почти не вижу её: только воздух дрожит. Скоро закат, но пока светло; тень прячется только под деревьями — а там, где я иду, деревьев нет. Если Эриза и машет мне рукой на прощание — я этого не знаю.
Я зажмуриваюсь. Мне хочется плакать, и я даю себе мысленную пощёчину. Соберись! Ты даже не приблизилась к селениям, а люди живут там. Они привыкли к тому, к чему ни в коем случае нельзя привыкать.
Сколько я шла? Не знаю. Время растянулось, стало резиновым; когда так случается, каждая секунда превращается в час, и сложно сказать что-то наверняка. Помню только, что каждую из этих секунд-часов я потратила на то, чтобы вглядываться в землю у себя под ногами. Я смотрела сосредоточенно, внимательно, пристально, выискивая то, что выискивали здесь до меня дельсунцы и другие жители Приграничья. Может, что-то и пропустила. Вглядываться пристально — не всегда означает видеть.
