было в моем чае? Я больше половины этого не собиралась вам рассказывать, — Эва смутилась и встревожилась.
— Зелье правды. Не волнуйся, оно сработало тебе во благо, — успокоила ее Беата, — ты прошла проверку, и мне не пришлось сомневаться в твоей искренности. Извини за это.
Она была довольна: Эва нашла свой сдерживающий фактор. Пусть им оказался страх последствий (или же забота о близких?), вектор развития Эвы Беате очень понравился. Защита от темной магии пригодится культу Калунны.
— А этому зелью можно как-то противостоять?
— Проще всего ничего не пить в обстоятельствах, вызывающих подозрение, но кое-какие способы существуют. Я тебя им научу. Займись докладом и опиши в нем чары, которые захочешь изучить, однако знай: своего белого фамильяра ты получишь. Молодец, девочка. Ты растешь талантливой ведьмой, — ласково улыбнулась Беата.
Эва растаяла и продолжила болтать, однако, отставив чай в сторонку. Беата была уверена, что в ближайшие полгода она ничего не возьмет из ее рук, а потом благополучно забудет об этом.
Ноготь священника был получен. Осталось добыть две вещи: плоть восставшего из мертвых и трижды проклятый поднос из белого железа.
* * *
Джеральд, периодически рассказывающий Беате о поисках подноса, доложил, что узнал, кто украл его из дома Кларка Томпсона: это была горничная, получившая в подброшенном конверте письмо с обещанием крупной суммы, если найдет и вынесет поднос, оставив его в установленном месте. Горничной именно сейчас нужны были деньги на лечение матери, и она не смогла устоять перед искушением. Все ценное Кларк Томпсон всегда хранил в кабинете, и горничная легко отыскала его «надежное место». Поднос был отнесен на вокзал, в камеру хранения, а ключ от нее горничная должна была оставить в парке под мусорной урной, чтобы получить оплату. Джеральд помчался в парк, однако конверт был уже извлечен, причем горничная никаких денег так и не получила, из-за чего горько рыдала. Тогда он отправился на вокзал, но камера хранения была заперта, и вскрыть ее без бюрократических проволочек не вышло бы. К тому же, у него не было уверенности, что в камере обнаружится настоящий поднос, а не очередная подделка. Джеральд принялся следить за вокзалом, но пока что эффекта не было.
До ритуала Калунны оставалось всего ничего, и Беата начала нервничать. Если она не соберет все ингредиенты, ритуал не провести, и в этот раз Калунна ее точно накажет. Голди, услышав о проблеме, завела переговоры со знакомыми важными шишками, чтобы поискать белое железо где-нибудь в других музеях и легально одолжить его для них. В крайнем случае, они могли просто украсть его на одну ночь, заменив иллюзией, и быстренько вернуть обратно.
Это немного успокаивало, но именно что немного. Беата с трудом подавляла злость и страх, к которым присоединялся недосып: каждое утро она летала в Морланд и оставляла подношение за отца Вирджила, тихо проклиная и его упрямство, и свое собственное. Однажды, бросив очередную горсть орехов и лент, она обернулась и столкнулась нос к носу с призрачным псом. И в те несколько секунд, когда он оборачивался ее мужем, сообразила, что забыла вечером дать ему чай со снотворным. Он явно заметил, как она улетает, и помчался за ней.
Джеральд тяжело дышал и был очень рассержен.
— Ты что тут делаешь? И зачем оставила подношение? Сегодня же не воскресенье, а это — не наш дом!
— Что хочу, то и делаю, — буркнула Беата, — и чего тебе не спится?
— Я, по-твоему, идиот? Ты мне что-то подливала, да? Вот почему я так крепко спал! Тут живет твой любовник?
Беата расхохоталась.
— Какой к черту любовник?! Я спать хочу, а не бегать налево!
— Тогда что ты опять затеяла и почему скрываешь это от меня? Я же твой муж!
— Я знаю! Но могут у меня быть свои секреты?
— Зачем тебе нужно что-то от меня прятать? Мы — семья!
— А я тебя предупреждала, что брак с ведьмой — плохая идея, — зло ответила Беата, — сам выбрал, сам меня заставил, наслаждайся теперь! Хотел, чтобы я на цепи сидела возле твоих ног? Так вот, обойдешься! Цепь у меня длинная, куда хочу, туда и хожу!
Повисло тяжелое молчание.
— Я думал, ты давно простила меня за это, — тихо сказал Джеральд, — выходит, нет? Хоть я делаю для тебя все, что бы ты ни пожелала, этого все равно недостаточно?
— Простила, — проворчала Беата, — и даже люблю тебя, дурака. Но забыть — не забыла. Я подливала тебе снотворное, потому что ты будешь против того, что я делаю. Но я все равно это сделаю и не хочу тратить время на споры с тобой. Как и вынуждать тебя подниматься в четыре утра вместе со мной.
Джеральд нахмурился, оглядываясь.
— Я это место знаю. Это же дом священника? Стой, ты оставляешь за него подношение? Беата, ты с ума сошла? Калунна будет в ярости от такого оскорбления!
— Уже была. Теперь я обязана делать это каждый день, — тоскливо вздохнула Беата, — это — мое наказание.
— Ничего подобного. Ты делаешь это исключительно по собственному желанию.
— Да, моя богиня. А можно мне перестать?
— Конечно.
— Но тогда Джеральд растерзает отца Вирджила?
— И другие упрямцы будут знать, что ждет вражеских жрецов на моих землях.
Беата поежилась. Почему это все происходило именно с ней?
Потому что совесть сожрет ее, если она оставит отца Вирджила на гибель.
Джеральд устало потер переносицу.
— Как долго это будет длиться?
— Как только я прекращу, ты должен будешь вновь напасть на отца Вирджила.
— Так прекрати. Это мой долг — карать отступников.
Беата покачала головой.
— Тебе придется опять вытаскивать его из чужих домов, где он будет прятаться. Ему — терпеть боль и страх. Я лучше похожу сюда еще. Может, после ритуала усиления Калунна смилуется надо мной.
— Ты слишком добрая.
— Не за это ли ты меня полюбил?
Джеральд хмыкнул.
— За это. Но ты же не сможешь вечно прилетать сюда в четыре утра.
Беата грустно усмехнулась.
— Придется совершать невозможное. Я не могу так, Джеральд. Отец Вирджил — человек, которого я знаю и который мне симпатичен. Я не могу позволить убить его. И я не хочу, чтобы ты становился убийцей.
Джеральд вздрогнул и отвел взгляд.
— Тогда пойдем к священнику и попробуем уговорить его оставлять подношения самому.
— Сейчас четыре утра. Нормальные люди в это время спят, — Беата судорожно зевнула.
— Кхм, не хочу вас смущать, госпожа Хоффман, но я, видимо, не отношусь к нормальным людям, — отец Вирджил выглянул из-за забора, — доброе утро.
— Доброе. А вы-то почему не спите? — удивилась Беата.
— В
