— А значит, мы туда не пойдем. А пойдем мы в обход с другой стороны, — и Стас двинулся вдоль первого ряда столов.
Предметы казались неестественно яркими и отчетливыми, взгляд примечал малейшую трещинку на столешнице, и она тут же разрасталась, заполняла собой пространство, старалась затянуть вглубь. Отвести взгляд — и то усилие требовалось.
— Теперь я быстро перебегаю к столу, хватаю чертову коробку, и мы очень спокойно возвращаемся, — сквозь зубы пробормотал Стас.
— Давай, пошел, — Иван легонько хлопнул друга по плечу.
Хромой несколькими большими шагами преодолел расстояние до нужного стола, плавным движением поднял коробку и застыл. Иван видел, как по шее Стаса медленно ползет капля пота, как закаменели его мышцы в ожидании возможного, ох, какого возможного, удара. Это был едва ли не самый опасный момент внешне совершенно простой операции. Такие вот зачарованные места непредсказуемо реагировали на вмешательство извне. Все могло пройти успешно, а могло пойти наперекосяк. Порой люди погибали, передвинув совершеннейшую безделицу с того места, где ей надлежало быть, а случалось — вывозили целые повозки ценнейших раритетов, а зачарованное место не реагировало никак.
Вроде бы обошлось и сейчас. Стас, не оборачиваясь, шагнул назад, еще…
— Стас, слева, — Иван говорил негромко и очень спокойно.
Хромой застыл на месте, не поворачивая головы, скосил глаза налево. Там, среди окаменевшей травы, виднелась небольшая промоина, оставленная последним, прошедшим более ста лет назад дождем. Сейчас из нее поднимался легкий беловатый дымок, и что-то чуть слышно булькало.
— Неприятный звук, — сглотнул Стас, — и что это может быть?
— Не знаю, — честно ответил Иван, — но двигаться будем быстро.
Дымок плотным белесым шнурком, чуть подрагивая, поднимался вверх, отчего создавалось мерзкое ощущение, будто какая-то безглазая тварь прислушивается к тому, что происходит в окружающем пространстве. Иван понял, что совершенно не хочет узнавать, что её так интересует.
— Стас, ты только не пытайся ее верхним чутьем пощупать, — чуть слышно предупредил он друга, не прекращая осторожно, быстрыми мелкими шажками продвигаться к выходу с выдернутой из времени барахолки.
— Не учи ученого, — буркнул в ответ Хромой и тоже зашагал быстрее.
Дымок вроде бы дернулся в их сторону, и Иван почувствовал, как моментально взмокла спина. Не простыть бы, пришла в голову шальная, вызвавшая нервный смешок мысль, но тропка была уже совсем близко, и Стас с расползающейся коробкой, аккуратно ставя ступни посередине пыльной дорожки, шагал туда, откуда веяло свежим, невероятно сладким зимним воздухом.
— От же ж, м-мать твою неловко, — выдохнул сквозь зубы Хромой, и Иван резко повернул голову, выпуская из поля зрения оставшийся позади слева дымок.
Неторопливо, словно прогуливаясь, со стороны платформы к ним шла молодая женщина. На вид ей было лет двадцать семь, может быть, тридцать, высветленные волосы, уже начинающие темнеть у корней, обрамляли простенькое лицо, легкое летнее платье излишне плотно обтягивало намечающийся животик, на правом плече объемистая коричневая сумка. И отчего-то невыносимо громко цокали каблучки открытых летних туфель. Иван с болезненной отчетливостью видел облезший красный лак на ногте большого пальца, разбегающуюся от мыска туфли сеточку мелких черных трещин, видел, как лениво поднимается пыль, когда женщина делает очередной шаг… а потом ударил невидимый гигантский кулак и светловолосая фигурка сложилась пополам, отлетела на несколько метров, пропахав в снегу глубокую борозду.
— Ваня, бегом! Выбирайся с полосы! — орет Стас, и Иван со всех ног несется вперед, ежесекундно оглядываясь, туда, где продолжает меланхолично тянуться к небу нитка серого дыма. Он замечает, что, добравшись до высоты в два человеческих роста, дымная струя начинает изгибаться, словно площадь накрыта невидимым куполом.
Размышлять над тем, что это может значить, некогда. Убедившись, что непонятное явление не представляет опасности, маг наддает и, сделав несколько отчаянных прыжков, проваливается почти по колено в снег. Впереди Стас стоит на коленях, слева аккуратно опущенная в сугроб коробка-заказ. Запустив обе руки в объемистую кожаную сумку, Хромой пытается что-то в ней нащупать, не отрывая взгляда от лежащей в снегу женской фигурки.
Снег вокруг нее вихрится маленькими злыми смерчами, они танцуют, кружатся, закрывают тело в нелепом посреди белоснежного полотнища цветастом платье, по ушам бьет резкий металлический вой, и из снежной завесы вырывается чудовище.
Длинные голубовато-прозрачные волосы развеваются под порывами ветра, вьются вокруг вытянутой черной морды, змеино-гибкое тело рассекает снежный покров, взмывает перед Стасом, и Иван задыхается от неожиданности. Монстр на две с лишним головы возвышается над Стасом, длинные тонкие лапы, заканчивающиеся огромными, даже на вид кинжально острыми когтями, распахнуты, словно приглашают жертву в смертельные объятья.
Стас вытягивает перед собой руки — в правой короткий резной жезл, в левой — широкий меч. Скрещивает руки на уровне груди, и в раззявленную пасть, готовую исторгнуть жуткий рев, бьет луч голубого сияния. Чудовище опрокидывается в снег, и Стас тут же прыгает вперед, занося над головой клинок.
__***__
Иван мягко опустился на пятки прямо в снег и закрыл глаза. Ими он увидел достаточно, поймал рисунок движения твари и мог вести ее теми внутренними чувствами, для которых не было единого названия.
Теперь нежить выглядела как сгусток коричневых, более плотных к центру и дымчатых, полупрозрачных по краям, лент. Извивающихся, выстреливающих в окружающее желтоватое пространство, налитых густой, словно перестоявшая медовуха, прогорклой злобой.
Иван осторожно выпустил мысленный щуп, послал его вперед, незаметно провел между краями лент, сосредоточился на том, что ощутил.
________***____________
Клинок Стаса погружается в грудь чудовища, но оно будто не замечает холодной стали.
Плохо… он надеялся, что хотя бы так скует движения монстра. Скользкое черное туловище бьётся, Стас отлетает в сторону. Отплевываясь, вскакивает, и едва успевает отразить удар когтистой лапы. Чудовище отскакивает и снова визжит. В глазах темнеет, искалеченная нога наливается ноющей болью, руки опускаются. Ведун шепчет тайные, сберегаемые в секрете, слова заговора и выбрасывает вперед жезл. С навершия срывается злая острая молния, опрокидывает черную тушу в снег, вскипает снежная буря на месте падения.
Тишина.
Но Стас знает, что это лишь передышка.
Слишком короткая, чтобы набраться сил. Что же Ваня медлит? Хочется поторопить друга, но Хромой знает, что мешать вязальщику в момент поиска нельзя. И все же… быстрее бы.
Он продержится еще минут пять, не больше. Наливается теплом Велесов знак, становится чуть легче. И на том спасибо, еще повоюем.
_______***______________
Коричневое… Черное… Тускло-красное… Злоба… Холод… Черное… Грязно-коричневое… Мелькнул едва заметный проблеск зеленоватого света. Настолько мимолетный, что вязальщик едва его не упустил. Но тут же вернулся назад, начал кружить, всматриваясь, стараясь уловить ощущение, исходящее от зеленоватой точки.
Да, это оно.
И он ударил вдоль своего щупа, он бил и раскачивал зеленоватый свет, посылая в него все подходящие образы, что накопились в нем за годы жизни.
И свет отозвался, запульсировал, разросся, пожирая черную злобу и коричневую жажду убийства.
Пока не вспыхнул ослепительным смертельным изумрудом.
Некоторые вязальщики, расчувствовавшись после нескольких чарок, пускали слезу и рассказывали, что ощущали волну благодарности и умиротворения, исходящую от уничтоженной нежити. Иван никогда ничего подобного не испытывал.
Сейчас в него ударили отголоски удивления, ярости, неверия и бешеной жажды мести, убийства, уничтожения. Тварь хотела испепелить весь мир, ей не нужен был покой, она хотела…
