назад от её возгласа.
— Нет, — рассмеялась она ещё громче, — только тех, кого вижу днём, таскающим коробки в дом рядом с нашим магазинчиком. Какими судьбами в наш район?
Женщина начала пробивать товар.
— Открыл своё агентство.
Только не спрашивай какое.
— Ух ты, а что за агентство?
Вздох.
— По борьбе с нечистой силой.
Женщина сделала такое лицо, будто Антон начал говорить на иностранном языке.
— Агентство чего? Борьбы с чем прости? И что оно делает?
— Борется с нечистыми силами и всем другим…необъяснимым.
Женщина сложила все продукты в пакет.
— Например?
— Например, с домовыми. Вам они не докучают? — Антону не нравился неверующий тон продавщицы.
— Нет. Никогда не видела таких.
— Если увидите, приходите.
Антон положил деньги на прилавок, схватил пакет и поскорее выбежал из магазина, пока запутанная продавщица не начала выстреливать вопросами.
#
Дверь слегка приоткрыта. Красная дорожка перед глазами. Кровь? Краска? Когда Антон услышал крик, сомнения отпали: кровь. Бросив пакет, он рванул на зов. Крик становился всё громче и был до боли знакомый. Он его слышал, разве в другом тоне, тот же голос, те же голосовые связки, но они издавали крик удовольствия, не ужаса, как сейчас. Антон распахивает дверь на бегу. Это не оставляет ему времени остановиться перед пропастью во тьму. Он плывёт по чёрной комнате, огладывается, пока не замечает тело. Голое, молодой женщины. Оно проплывает рядом с ним. Глаза закрыты. Лицо спокойное. Антон пытается дотянутсья до неё. Почувствовать её тепло.
Её глаза открываются. Они красные то ли от слёз, то ли от крови.
— Ты мог меня спасти, — говорит она тихим, приятным голосом.
— Прости.
Её голова отделяется от тела, но губы шепчут:
— Тук, тук, тук.
#
Антон почувствовал запах лапши и сигарет. Он услышал стук в дверь.
На часах — два ночи.
— Кто там? — спросил Антон, не вставая с кровати. Он не знал этот район, поэтому решил разговаривать с ночными незнакомцами через дверь.
— Мне нужна ваша помощь. А увидел вывеску на улице и свет в окне.
Это какая-то шутка? Клиент, посреди ночи? Антона явно собирались ограбить.
— Поздновато как-то, не думаете?
— Прошу, мне больше некуда идти, не к кому обратиться.
— Хорошо, дайте мне секунду.
Перед тем как приоткрыть дверь, Антон подошёл к столу и взял нож, которым резал хлеб и убрал его за спину.
Через небольшой дверной проём, Антон смотрел на мужчину лет пятидесяти, в старомодной одежде.
— Чем могу быть полезен?
— Даже на порог не пустите?
— Вы выглядите странно, словно вашей одежде лет сто. Производите впечатления бездомного. С чего бы мне не решить, что вы хотите найти крышу над головой в эту холодную ночь, притворяясь клиентом?
Мужчина осмотрел свою одежду и ответил:
— Обычная у меня одежда. Грязноватая? Да. Но лишь оттого, что я по лесу весь вечер шатался и искал своих людей. И что это я тут перед вами распинаюсь, поможете вы мне или нет?
Должно уточнить, что мужчина не был пьян и речь была хорошо поставлена. Это убедило Антона.
— Как вас зовут?
— Семён.
— Я вам верю, — сказал Антон, представился и пригласил нежданного клиента расположиться на диване.
— Спасибо, — ответил тот, когда сел.
Антон незаметно положил нож на стол и спросил:
— Что вас привело ко мне?
Семён начал рассказывать. Про свою деревню. Про исчезновения. И про трупы, что находили в лесу. Разорванные, висящие на деревьях.
— Вся моя община пропала. Никаких следов в лесу. Вы должны мне помочь. С каждой минутой, шансы на их выживание уменьшаются.
К концу истории сонливость как рукой сняло. Первый клиент! Да ещё с таким делом! Убийства и таинственные пропажи! Не на это он рассчитал. На домовых больше. Или на дверь, что открывается сама по себе. Но не на это.
— А что вы хотите от меня? — недоумевал Антон.
— Помощь. Вы же на этом специализируетесь? Необъяснимое исчезновение моих людей и жестокие убийства, совершённые невиданным зверем! Скажите, что мне делать?!
Антон почесал лоб тыльной стороной руки. Отступать некуда.
— Хорошо. Сколько вы платите?
Семён просунул руку в карман штанов и достал скомканный бумажный рубль. Положил на коленку и стал разглаживать ребром ладони.
— Вы уж извините, про деньги я не подумал, что было в штанах, то ваше. Хватит рубля?
Антон взял бумагу в руки. Рассмеялся. Вот даёт. Разыграл. А Антон ему поверил. И про лес, и про убийство.
Семён и виду не подал, что это розыгрыш. Сидел и не понимал, что вызвало такой смех у человека. Ему становилось не комфортно. Антон это заметил и стал посерьёзнее.
— Вы же в курсе, что это ненастоящие деньги?
Семён встал и забрал бумагу. Поднял перед лампочкой и вгляделся в неё.
— Настоящая! Я вам клянусь.
Шоу начинало надоедать.
— Слушайте…У меня нет на это времени… — как Антон это сказал, лицо Семёна покрылось страхом. Надежда гасла в его глазах. Это либо прекрасная актерская игра, либо человек совсем из другого мира, — Какой сейчас год, по-вашему?
— Какое это имеет отношение к…
— Просто скажите.
— Тысяча девятьсот четырнадцатый.
Точно сбрендил. И зачем Антон его впустил. Да ещё и нож положил обратно на стол! Хотя всё же перед ним старик. Как сложно его будет выгнать из комнаты?
— Я думаю, вам будет лучше уйти.
— Почему?
Что-то было в этих глазах. Страх, непонимание, отсутствие злого умысла. Семён был похож на ребёнка, у которого отобрали игрушку. Куда его отправлять?
— Мне нужно сделать звонок. Присядьте пока, — сдался Антон.
— Что сделать?
— Звонок.
— Имея в виду?
— А? Что? Позвонить по телефону.
— Что такое телефон?
— У меня нет на это времени. Просто, посидите на диване, пожалуйста.
— Спишь?
— А сам, как думаешь?
— Что спишь.
Павел промолчал.
— У нас клиент.
— В два ночи? Ты уверен, что он тебе не приснился?
— Нет. Он в соседней комнате. Ждёт меня, чтобы отправиться в лес, помочь ему найти пропавших людей из его деревни. Их либо похитили, либо убили.
Антон услышал, как Павел встал с кровати и зашагал.
— И ты сказала ему идти в полицию?
— Нет.
— Почему?
— Потому что он пришёл по адресу? В агентство по борьбе…
— Я понял, понял. Мы особо это не обсуждали, но я думал и так понятно. Если дело слишком опасное, мы за него не берёмся. Ведь так?
— Может оно и не такое опасное. У нас будет оружие. Мы просто пройдёмся по лесу с фонариками, и всё.
Тишина в ответ.
— Паша?
— Не могу поверить, что мне приходится это говорить. Лес, ночь,
