…Не то от возбуждения, не то от нервической собранности, Маша действует как хорошо отлаженный автомат. Ни малейшей ошибки, ни секунды промедления. Всякое движение рассчитано и экономно. Сознание отсевает незначащие детали. Только что она сидела в пилотском кресле, следя за линией горизонта. И вот уже она в скафандре, даже перчатки надеты, осталось лишь опустить светофильтр. В правой руке чемоданчик с вымпелом, в левой – лазерный бур. «Готова», – слышит Маша чужой, казенный голос. Ее собственный голос, между прочим. Ничего схожего с обычными кукольными формантами. «Люк открыт», – извещает когитр. Так оно и есть. Сцепив зубы, ответственно хмурясь, Маша ступает на поверхность планеты Бханмара. Тонкий слой пыли под тяжелым ботинком слегка ползет, проскальзывает. Не дождетесь, она не упадет. Она совершенно готова подарить этот новый мир человечеству. Черные, жирно поблескивающие под негреющим светилом потеки – не то лава, не то застывшая нефть. Темно-серое пустое небо. Постный мирок, что и говорить. Но это неважно. Кто ведает, что там скрыто в его недрах, какие залежи и природные кладовые. Маша без усилий, отработанными движениями врубает лазерный бур и проделывает в холодной оболочке планеты аккуратную дырку глубиной в полтора фута. Впрыскивает в нее вязкую холодостойкую смолу и погружает основание вымпела. Собственно, вымпел – это маленький сигнал-пульсатор, который будет работать вечно, посылая во все стороны короткое уведомление в том смысле, что планета Бханмара по праву «пришедшего первым» (ответственный исполнитель госпожа Мария Фелисидад Н. Тимофеева) отныне и до особого распоряжения принадлежит Федерации. Но форму при этом он имеет вполне представительную: серебристый ромбик со стилизованным изображением Солнечной системы в окружении союзных планет, а также сакраментальной пальмовой ветви. На этом миссия официально закончена. Маша стоит перед вымпелом, пытаясь проникнуться величием момента. Но в голове нет ничего сколько-нибудь торжественного, лишь отрывочные строки, хотя и бессмертные, но совершенно не к месту:
А колокольцы лиловые
Тихо звенели хорал…
…Маша возвращается на борт «Трурля». Там явно что-то изменилось. Освещение притушено, тяжко и не по-хорошему нервно вздыхают воздуховоды. Может быть, так и нужно? Или инструктор Костя Божья-Воля решил подшутить? Она избавляется от скафандра и устраивается в пилотском кресле. Кладет ладони на панель управления. Она все еще автомат, работающий по вложенной в него программе. «Готова к взлету». Молчание. «Не смешно, – говорит Маша с иронией. – Повторяю: готова к взлету. Прошу подтвердить». После неприятной паузы когитр цедит сквозь несуществующие зубы: «Взлет воспрещен». И весь крохотный Машин мир взрывается шрапнелью. Теплый, по-домашнему желтоватый свет становится холодно-синим, пульсирующим. Негромко, чтобы не сеять панику, постанывает сигнал тревоги. Старина «Трурль» из послушного, покладистого летательного аппарата превращается в строптивую скотину. Он не реагирует ни на одну команду. Маша успокаивает дыхание. «Константин Сергеевич, – мстительно произносит она в пустоту, – я вам устрою, когда мы вернемся». И тут же на экране, против всех правил, появляется белое, как известка, лицо инструктора, а в динамиках возникает задавленный, почти рыдающий голос: «Маша, Маша, прости меня, прости, это я виноват, я не знал, прости меня, Маша…» Она спокойна, как Снежная Королева. Она энигмастер, ее специально готовили, у нее повышенная стрессоустойчивость. «Объясните толком, Константин Сергеевич». – «Это кванн, Маша. Аларм-детекторы показывают заражение кванном. Кванн уже внутри блимпа, внутри твоего скафандра, повсюду. Я привел тебя на зараженную планету». – «И что из этого следует?» – деловито спрашивает Маша, не впуская страшные слова в свое сознание. «Ты не можешь вернуться на «Тинтореру». В отношении тебя действует девятый уровень угрозы. Ты останешься на планете, пока…» – «Что – пока?» Инструктор Божья-Воля кривит лицо, как от острой зубной боли. «У тебя есть примерно шесть часов, чтобы устроить свои дела, – говорит он наконец. – Я буду здесь, пока стационар не установит с тобой постоянную связь». Маша недвижно сидит перед панелью управления. Она ничего не видит. Внутри нее вызревает противный горячий комок. Когда он доберется до мозга, она сойдет с ума. А если до сердца – то умрет. Свет больше не мигает, тревожные стоны затихают. «Я что, здесь умру?» – спрашивает Маша. «Это кванн», – снова говорит инструктор Костя. Сейчас он выглядит действительно старым.
…Энигмастеров учат самообладанию. Поэтому Маша не подпускает внутренний жар ни к мозгу, ни к сердцу. Она топит его в холодном аквариуме безразличия. Шесть часов? Всего-то? Поглядим, что из этого выйдет. И как это вообще выглядит – смерть от кванна. Можно диктовать впечатления, как поступали великие ученые прошлого.
…Самообладания хватает на час с небольшим. Потом начинается реакция. Маша пытается привести «Трурль» к повиновению, но все, чего ей удается добиться, так это вызвать у него очередной приступ тревоги, с миганием и стонами. Маша обзывает его гадом и предателем. «Трурль» не откликается. Наверное, ему стыдно. Девятый уровень угрозы. Техника не подчинится носителю инфекции. Маша успевает выключить связь с внешним миром прежде, чем истерика принимает неприличные формы. С нею творятся вещи, о которых она никогда, никому и ни за что не расскажет. Но проходит и это. Маша сидит в кресле, шмыгая носом, размазывая по лицу кровь из прокушенной губы, и бормочет: «Ну все, ну все… я энигмастер, я звучу гордо… я умная, красивая, хорошая, я ни за что не умру… Ну, кто тут у нас умирает?.. У меня даже температуры нет… Я не хочу умирать, и я не умру…» Она вспоминает про отключенную связь. Ей не хочется слышать чужие голоса. Но Пармезан, когда нужно, умеет быть целесообразным. Он не ноет, не утешает. Лицо у него словно новогодняя маска печального клоуна. И голос лишен оттенков, как у когитра. «Мне нужна субъективная оценка самочувствия. Ты в состоянии ее предоставить?» – «Что от меня требуется?» – «Температура?» – «Нормальная». – «Внутренние ощущения?» – «Адекватные». – «Боли, дискомфорт?» – «Отсутствуют». После недолгой паузы Пармезан говорит виноватым голосом: «У тебя хорошая телеметрия». – «Сколько мне осталось?» – спрашивает Маша буднично. «Все индивидуально… Но ты должна знать: мы рядом и будем с тобой столько, сколько понадобится».
…Она спокойна. Неподобающе спокойна для своего положения. Она уже заготовила прощальные слова, которые будут адресованы маме и папе, а также брату, бабушкам, дедушкам. И даже кошкам. Но еще не время. Она произнесет их, когда появятся первые признаки надвигающейся смерти от кванна. Она знает, как это бывает, но на всякий случай просит Пармезана о напоминании. Что никакого удовольствия тому не доставляет. Жар, ломота в суставах, невыносимые головные боли, кровотечения… все просто ужасно. «Откуда у тебя на лице кровь?!» – вдруг спрашивает Пармезан перехваченным голосом. «Это не то. Это я губу прокусила».
