привлекала к себе внимания. И вот мы приезжаем сюда, и именно от нас старик узнаёт, что шкатулка теперь у барона де Ретеля. И что происходит дальше?
— Дальше старик угостил вас своим малиновым вином, после которого я не смог разбудить вас на утро, — заметил Джин Хо. — Не припомню, чтоб ты напивался до бесчувствия, но тогда я подумал, что вино было слишком крепкое, почему я сам и не стал его пить. Скорее всего, он что-то подмешал в него, чтоб вы проспали до темноты. Он и меня пытался удержать от поездки, но я не послушался.
— И правильно сделал, — кивнул Марк, — потому что с наступлением тёмной половины дня этот дом окружили призраки, и мы, оказавшись в их осаде, отказались от намерения отправиться в Оран-Ретель за бароном. Скажи-ка, друг мой, — Марк взглянул на Фонтейна, — слышал ли ты раньше, что по ночам здесь бродят блуждающие духи?
Тот задумался и мотнул головой.
— Если честно, то нет. Здесь вокруг охотничьи угодия. Охотники часто заезжают сюда, чтоб переночевать, но я не припомню, чтоб кто-то из них рассказывал о таких ужасах.
— Вот именно, этот балаган был устроен, чтоб задержать нас здесь. В ту же ночь канонник будто бы отправился молиться в часовню. Хотя, думается мне, что он поспешил в Оран-Ретель, где с помощью тёмного колдовства убил барона де Ретеля и, проникнув в замок, а мы видели, что его ворота в отличие от городских, всегда открыты, украл шкатулку. Появился ли там, и правда, чёрный пёс, или это была лишь иллюзия для того, чтоб распугать слуг, я не знаю, но они попрятались по своим комнатам, и путь в кабинет, где в сейфе была спрятана шкатулка, оказался свободен.
— Значит, это он убил барона, — задумчиво кивнул Фонтейн. — Но почему же он не пытался забрать шкатулку у Бланки? Её замок дыряв, как шляпа нищего. Туда попасть легче!
— Может, на её замке лежит какое-то охранное заклятие, — пожал плечами Марк. — А может, он вообще не придавал значения всем этим слухам о реликвии, пока ею не завладел барон де Ретель, и не появилась опасность, что кто-то отыщет сокровище, которое может оказаться магическим гримуаром убитого колдуна. Возможно, до этого он лишь строил планы, как добраться до него. Ведь у Бланки не было того образка, через который он наводил свою порчу. Он пытался избавиться от неё другим способом. Скорее всего, это он распространял дурные слухи о ней. Я уверен, что тем благочестивым и уважаемым человеком, который сказал даме де Рошеруар о том, что Бланка — ведьма, и был наш канонник. А уж отправить её на кладбище и устроить спектакль с духами и светлячками он мог без труда. Канонник сам сказал мне, что она часто бывала здесь. И ещё он упомянул о том, что она носила такой амулет на своём поясе. Я полагаю, что, заполучив шкатулку, колдун сломал её в поисках карты и ключа, но ничего не нашёл. Не знаю, хотел ли он отвести от себя подозрения, свалив всю вину на тётку барона, были ли у него к ней какие-то личные счёты или он догадывался, что мы, расследуя это дело, рано или поздно выйдем на неё, но он подкинул ей сломанную шкатулку и её содержимое и с помощью заклятия свёл её с ума.
— Он ведь и вам обоим всучил эти образки, — напомнил Джин Хо. — Есть нехитрое заклинание, с помощью которого можно следить за тем, кто носит амулет. Вспомни, тебе постоянно казалось, что кто-то за тобой наблюдает. Быть может, он намеренно сделал так, чтоб шкатулка попала в твои руки, и ты разгадал её секрет!
— Может быть, — согласился Марк. — Но на тот момент я его не разгадал и просто отдал шкатулку законной владелице. Вокруг её замка уже крутился чёрный пёс, за которым ты отправился в погоню, а мы поехали дальше, и, когда проезжали неподалёку от этого места, Фонтейну стало плохо.
— Я чуть не помер! — воскликнул тот, — Но, очнувшись, почувствовал себя куда лучше!
— Кстати, старик сказал, что в ближайшие дни тебе лучше есть кашу, но сам потчевал тебя копчёной олениной, что лишь подтверждает мою догадку, что причиной резей в твоём животе была вовсе не болезнь, а его злобное колдовство. Он, должно быть, решил, что я был не до конца честен с госпожой Бланкой и утаил от неё то, что узнал, осмотрев шкатулку и её содержимое. Потому он и устроил тебе этот приступ, чтоб заманить нас сюда!
— Как это может быть? — нахмурился Фонтейн.
— Проще простого, — не переставая жевать, пояснил лис, — сделал фигурку, похожую на тебя, назвал её Фонтейном и воткнул в живот шило.
— Вот страх-то! — ужаснулся тот. — Этак и убить можно!
— Запросто!
— Но он не убил тебя на наше счастье, — заметил Марк. — Он хотел расспросить меня о том, что нам удалось выяснить. Я помню, что он сидел на этом самом месте и перебирал крупу, а я следил за его руками и отвечал на все его вопросы, хотя мне такая болтливость отнюдь не свойственна. Я рассказал ему о нашей поездке к даме де Рошеруар и о том, что она умерла, а потом так некстати вспомнил, что и у неё, и у барона де Ретеля были образки святого Иолэйнда, и не спасли их, и, более того, они очень плохо кончили. Вот с этого самого момента я и почувствовал себя, как в дурном сне. Старик рассказал мне о гримуаре колдуна, и о том, что дама де Рошеруар нашла ключ от клада и повесила его на свой пояс, а я решил с чего-то, что нужно немедля забрать его оттуда и поехал. И там, как безумный искал этот пояс и этот ключ. Мне даже явился призрак дамы, но я бросил в него кочергой и её звон заставил меня очнуться. А потом я нашёл на её поясе такой же образок, и понял, что на нём изображён никак не храбрый рыцарь Иолэйнд.
— А кто? — насторожился Фонтейн и достал из кошеля свой образок. Придвинув к себе свечу, он какое-то время рассматривал его, а потом пробормотал: — Какой-то старик с рогами!
— Наверно, это антагонист святого Иолэйнда, — буркнул лис.
— Чего?
— Неважно! Дай сюда! — он отобрал у Фонтейна образок. — Это опасная вещь! Я передам её племяннику, пусть изучит в своей лаборатории. Для расширения кругозора.
— Значит, всё дело было в этих образках? — спросил Фонтейн, подозрительно взглянув на Джин Хо.
— Именно так, — кивнул Марк. — Едва заподозрив это, я
