Эта мысль крутилась где-то на задворках его сознания.
Но, разрушая надежду, Фреми направила ружье на Адлета.
— Меня давно мучил вопрос. Зачем ты заступаешься за меня? Почему ты никогда меня не подозревал?
— Зачем ты направила на меня ружье?
— Если я увижу, что ты обманываешь меня, я выстрелю.
Поведение Фреми смутило Адлета. Ее вопросы были неожиданными, и она, похоже, устала искать ответы. Хотя она сказала, что не понимает Адлета, он думал, что понимает ее.
«Стоит ли говорить ей о моих истинных чувствах? Я смогу так ее победить? Поверит ли она мне?» — Адлет решил отбросить эти эгоистичные надежды.
Но потом он сказал:
— …Проблема в моих чувствах. Я не думаю, что ты враг. Я хочу защищать тебя. Хотя у меня нет причины говорить тебе это.
— Ты меня не слышал? Не обманывать.
Фреми.
С нацеленным на него ружьем Адлет копался в своих мыслях. Адлет точно продолжал заступаться за Фреми необъяснимым образом, не для общего блага, но для блага самой Фреми.
«Почему?» — спрашивал себя Адлет и искал ответ, пока Фреми смотрела на него, нацеливая ружье прямо в его сердце.
— Отвечай.
Адлет заговорил тихо.
— Давным-давно я пытался стать оружием для битвы. Я пытался потерять свое человеческое сердце и стать тем, для кого единственная цель — убийство Кьема, что забрали у меня все.
Фреми не спросила у него что-то типа: к чему такая история? Она безмолвно слушала.
— Как уже говорила ты, как говорил мой учитель, так и я думал, что раз я обычный человек, то я не смогу стать сильнейшим в мире. Но я ошибался.
— В чем?
— Я думал, что смогу выбросить свое сердце, но это не то, что можно выбросить. Не важно, как много раз я пытался закрыть его, мое сердце остается собой.
— Ошибаешься, Адлет, — сказала Фреми холодным голосом. — Я смогла выбросить сердце. Но оно не было человеческим, это было сердце Кьема. И чтобы отомстить матери и Маджину, я выбросила его и выжила.
— Ошибаешься, Фреми. Сердце нельзя выбросить. Даже само решение выбросить сердце продиктовано сердцем.
Фреми смотрела на Адлета, но он не мог сказать, о чем она думала.
— Нельзя ни от чего отречься, чтобы стать сильнее. Потому что, несмотря ни на что, единственное, что мы должны делать — заботиться о других.
— …
— Я забочусь о тебе, Фреми. Хотя мы знакомы недолго, всего со вчерашнего дня. Но даже так, я все равно забочусь о тебе.
Фреми только смотрела на Адлета широко раскрытыми глазами.
— Об этом ты думал? Когда мы с тобой были вместе, ты думал об этом?
— Я описал тебе мои нынешние чувства. Но с того момента, как мы встретились, они не менялись.
— Поэтому ты не защитил меня?
— Я беспокоился. Когда мы встретились с Нашетанией, ты знала, что ты — убийца Шести Цветов. Но когда я увидел, что Голдоф и Нашетания подозревают тебя, я понял, что ничего хорошего не выйдет. Если даже твои товарищи тебе не доверяют, я решил, что это должен делать я. Если никто в мире не будет защищать тебя, я подумал, что у меня не будет другого выбора, кроме как защитить тебя.
— А потом?
— Я чувствовал то же самое, даже когда выяснилось, что среди нас есть самозванец. Я думал, что куда больше, чем найти седьмого или еще что-нибудь, я должен защитить тебя. Сомнения в тебе или что-то типа того даже ни разу не появились в моем сознании. Не страшно, если ты подумаешь, что это ненормально. Не могу ничего с этим поделать. Я собираюсь защитить тебя.
— Что во мне заставило тебя это сделать?
— Если бы я знал. Но когда я увидел печальные мысли в твоем сердце, мне тоже стало больно. Хоть я и самый сильный в мире человек, я не мог умолчать об этой боли.
— И… ты будешь меня защищать?
На холодном лице Фреми он мог увидеть слабые признаки смущения. И хотя порой она выглядела, как куколка с ружьем, он мог точно сказать, что бессердечным монстром она не была.
Даже у нее было сердце. А раз у нее было сердце, он сможет до него достучаться.
— Прости, но защитить меня невозможно. Я умру, когда убью Маджина, в любом случае.
— Почему?!
— Когда я убью Маджина, в каком месте я смогу нормально жить? Я не смогу вернуться к Кьема. И не смогу нигде жить среди людей. Поэтому мне придется умереть. Было бы идеально, если бы Маджин убил меня в тот же момент, когда я убью его.
— Нет, — сказал Адлет, покачав головой. — Месть может быть всем для тебя сейчас, но только сейчас. Когда с местью будет покончено, у тебя начнется другая жизнь.
— Это не для меня. Люди меня никогда не примут. Они никогда не примут дочь Кьема и убийцу Шести Цветов.
— Не беспокойся. Как-то я с этим справлюсь.
— …Что ты сказал?
— Мир огромен. И, по крайней мере, я смогу найти в нем место для тебя.
— Не говори глупости. Такое тебе не под силу.
— Только ты здесь говоришь глупости. Как ты думаешь, кто я? Я Адлет — самый сильный человек в мире. И потому для меня не проблема найти для тебя место, где ты сможешь жить.
Даже Адлет понимал, что он говорит глупости. В текущей ситуации об убийстве Маджина думать было рано. Тут скорее его товарищи придут убивать его. Но вера была первым шагом, и он мог это сделать. Если он не будет думать, что может это сделать, то он и не начнет это делать.
— Думаешь, я шучу? Думаешь, я дурак? Я так не думаю. И я покажу тебе, что смогу это сделать, даже не сомневайся… вот то, что я хотел сказать тебе. Это все, что я чувствую.
Фреми отвела глаза и долго молчала.
В голове Адлета всплыли слова Ханса:
«Фреми живет во тьме. Она никого не любит и никому не верит. Для нее есть только враги и те, кто рано или поздно ими станет. В таком мире она живет».
«Это не правда, — подумал Адлет. — Она не такая».
«Такие вещи, как доверие, дружба, защита товарищей — все это лишь сантименты для совсем других живых существ, таких, как она. Даже и не думай, что вы сможете понять друг друга».
«Я верю тебе, Ханс, но в этот раз ты ошибся. Я могу ее понять».
Время шло, Адлет ожидал в тишине.
— …Я понимаю тебя, — сказала Фреми.
А потом Адлет увидел это. Внутри ее глаза, которым она смотрела на него, было явное желание убить.
Выстрел прогремел в воздухе. Адлет повалился на землю и едва уклонился от пули.
— …Теперь я уверена. Ты — враг, — сказала Фреми. И, посмотрев в ее сторону, Адлет увидел только бесконечную глубокую тьму, что разрасталась в ее глазе.
* * *
Мора помчалась к Хансу, что стоял впереди. Удерживая в руках Чамо, он не мог остановить ее. Мора отобрала у него Чамо и убрала повязки с ее рук и рта.
— Пу-ха! — выдохнула Чамо.
Мора вручила стебелек лисохвоста освобожденной Чамо.
