были всех оповестить.
– Господин, но вы же сказали, что все, что у него есть, – наша добыча, – удивленно возразил мальчишка, тот, что целился.
– Доспех, оружие, кольца и перстни, конь, одежда, даже исподнее – ваше. Деньги общие. Они принадлежат всем, кто с вами был в бою.
– Простите господин, мы не знали, – тот, что подносил запал, протянул кавалеру кошель, – тут почти семь талеров.
– То, что вы не знали, – моя вина, – Волков забрал деньги, – но в следующий раз знайте: за сокрытие денег выгоняют из корпорации, а иной раз и вешают или кончают дело тихо по-солдатски – ножом.
– Ясно, ясно, – кивали мальчишки, – будем знать.
– Солдаты, – крикнул Волков, – на теле сержанта найдено семь талеров, каждый получит свое согласно закону!
Солдаты радостно приветствовали это сообщение, не будь в телеге трупа их сослуживца, радовались бы больше.
Рассказ о схватке с еретиками вызвал у солдат, остававшихся в лагере, двоякое чувство. Вроде как и радость за маленькую победу, но и чувство тревоги. Люди не готовы были сражаться, они пришли сюда, как на прогулку. Просто сопровождали рыцаря, собиравшегося забрать какую-то важную для попов вещь. А тут настоящие столкновения, как на настоящей войне. И тревога эта усилилась, когда Пруфф заметил в телеге щит раненого рыцаря. Кавалер стоял рядом и видел, как переменилось лицо капитана. Только что он был важен и даже самодоволен, и вдруг встревожился.
Глянул на кавалера украдкой, отвел глаза и быстро пошел от телеги, затем остановился, стал подзывать к себе своих людей. Ничего хорошего такое поведение не предвещало, Волков понимал это тем отчетливее, чем больше солдат собиралось в плотную кучу рядом с капитаном. Говорили они тихо и долго. А кавалер ждал, усевшись на бочку. Рядом стояли Ёган и Хилли-Вилли. Все чувствовали, что обстановка накаляется. Ёган хотел выяснить, что происходит, но рыцарь его осадил. Наконец солдаты и капитан перестали совещаться и двинулись к Волкову. Капитан Пруфф подошел, поклонился и начал:
– Господин рыцарь, когда мы с вами договаривались о деле, вы говорили, что это простой поход, только, – он поднял вверх палец, – сопровождение ценного груза, теперь же выясняется, что тут полно врагов, притом опасных врагов.
– Для того я вас и нанимал, чтобы вы у меня были, если появятся враги. Опасные враги. Коли все спокойно, солдаты и не нужны.
Люди Пруффа загалдели, говорили многие одновременно, капитан поднял руку, дождался, что все замолчали, и продолжил.
– Господин рыцарь, – говорил он, и тон его был трагичен, – так дело не пойдет. Вы сегодня ранили… Вы сегодня ранили какого-то рыцаря, я гляжу на щит и думаю, что это был кто-то из Ливенбахов.
Солдаты согласно закивали, поддерживая слова своего офицера.
– И что? – спросил кавалер с вызовом. – Я должен испугаться?
– А то, что Ливенбахи этого нам не спустят, пришлют сюда отряд в сто человек и перережут нас всех.
– Да? Ну и что вы собираетесь делать? – поинтересовался кавалер.
– Мы с моими людьми посовещались и решили… – капитан Пруфф замолчал.
– Что вы хотите больше денег, – договорил за него Волков.
– Нет, что мы уходим, – закончил капитан. – Уж больно опасное место этот Ференбург, и слишком опасное дело вы затеяли, кавалер. Может, вы и записной храбрец, но мы уж точно не безумцы.
«Опять, – подумал Волков, – прав был Роха, сброд, а не люди, и капитан у них такой, какого они заслуживают».
– Ну что ж, как говорится, не смею задерживать, – кавалер встал с бочки, – только вот как вы из города без меня выйдете? Неужто с боем пойдете на заставы? У фон Пиллена шестнадцать палаток, одна его, одна его офицеров, значит, больше ста солдат у него имеются да лошадей двадцать голов. Одолеете? Или будете ждать ночи, попытаетесь в темноте мимо застав проскочить? А не боитесь с ночными людьми да визгливым доктором ночью повстречаться?
Все, включая Пруффа, молчали, а кавалер продолжал:
– А доктор мерзкий тип, вы видели, сколько на нем вшей? Я не трус, но даже у меня от него мороз по коже, и я уж точно не хотел бы повстречать его ночью. А вы его точно встретите, я сам видел, как он ночью по крышам прыгает.
– А что же делать? – крикнул один из солдат. – Мощи мы забрать не можем, сидеть здесь среди язвы и ждать, пока этот раненый Ливенбах вернется за своим щитом и штандартом?
– А он вернется, – загалдели солдаты.
– Такие господа завсегда за своими гербами возвращаются, – говорили другие.
– Потеря штандарта для господ позор! Потеря чести!
– Если вернется, что будем делать?
Все смотрели на Волкова, ждали его ответа, и он ответил так, как никто не предполагал:
– Конь у него был хорош, и доспех его мне тоже понравился. Если он оправится от раны и вернется, мы его убьем, и коня я отдам вам, а доспех заберу себе.
Кавалер говорил так, зная, что от раны рыцарь так быстро не оправится. Так что пара дней в запасе была.
– Сгинем мы здесь с таким господином, – тихо буркнул кто-то из солдат.
Другие, может, его и поддержали бы, но вслух никто не высказал недовольства.
Не давая времени для размышлений, кавалер распорядился:
– Пруфф, десять человек со мной, отвезти воду в цитадель.
– Да, господин, – ответил капитан, но не сразу, а чуть помедлив.
Пруфф думал, как быть, но выхода из сложившейся ситуации он пока не находил и поэтому решил подождать денек-другой.
Честно говоря, Волков и сам не знал, что делать, но он надеялся, что Брюнхвальд все-таки откроет ему ворота. Он очень на это надеялся.
– Вы мошенник, Фридкофф! – орал Брюнхвальд с башни над воротами. – Мошенник!
– Меня зовут Фолькоф, – поправлял его кавалер, задирая голову вверх так, что шлем начинал сваливаться.
– К дьяволу, какая разница, все равно вы мошенник! Убирайтесь, иначе я прикажу арбалетчику пристрелить вас.
– Прекратите, Брюнхвальд, честным воинам недостойно так ругаться, да еще при наших людях. Скажите лучше, чем я вас так разгневал?
– Что? Недостойно я себя веду? – еще больше злился ротмистр.
– Извольте объяснить, в чем ваш упрек.
– Вы вчера пытались подкупить моих людей у меня за спиной. Вы бесчестный человек!
– Ваш упрек напрасен, – крикнул кавалер, – они сразу сказали мне, что сообщат об этом вам. И, видимо, так и поступили.
– Вы не должны были вести дела с моими людьми за моей спиной! – Брюнхвальд грозил кавалеру пальцем с башни.
– Я и не собирался, они сказали, что вы отдыхаете, тогда я попросил вас не беспокоить, вот и все. Ваши упреки напрасны. Я сам пару лет просидел в осадах и знаю,
