Бенедикта, и если это все-таки разные люди — собираются ли искать этого психопата. А после его задержания вы дословно передадите, каким образом произвели это самое задержание и перешлете пару копий всех отчетов по этому делу на указанный мною адрес. Сразу после я навсегда исчезну из вашей жизни.
Дивер задумалась. Она отвернулась от журналиста и теперь смотрела только на свои руки, решая что-то для себя в голове.
— Я понимаю, почему вы не хотите идти на преступника самостоятельно. Но разве не проще вам показаться в королевском замке вместе со мной и пойманным преступником в качестве героя, помогавшего его поймать? Мне кажется, король осыпет вас всевозможными почестями и обеспечит до конца жизни.
Брам откинулся на спинку скамьи, закидывая ногу на ногу. Слова Ники позабавили его.
— Я все-таки журналист. Если бы мне нужны были огромные деньги, я бы давно занялся чем-то другим. Да, мне и правда нужна слава, и я всю жизнь только и делаю, что ищу подходящий повод, чтобы стать известным, но не таким образом. Как журналист я считаю, что эта слава не должна зависеть ни от кого, кроме меня самого. Тем более, от милости короля. Власть и журналистика настолько же далеки друг от друга, насколько и близки. Все, чего я хочу, это написать хорошую историю, где я одновременно и рассказчик, и непосредственный ее участник. Она в любом случае не пройдет мимо заинтересованных людей, а мое фото с королем на заглавной странице сделает мне только плохую репутацию среди знающих людей. Не уверен, что вы понимаете, о чем я говорю, но я просто человек принципа.
— Вы не поверите, но я прекрасно вас понимаю, — Ника внезапно перестала чувствовать резкую неприязнь к этому человеку, и даже решила принять активную позицию в разговоре. — У меня тоже есть цель, которой я добиваюсь, и в каком-то роде наши цели схожи, просто мы добиваемся их разными путями. Кажется, хоть вы и говорите, что не хотите, чтобы ваша слава от кого-то зависела, вы все равно используете для этого других людей, не желая марать руки. Весь тот период, что я состою в королевской полиции, я пытаюсь доказать всем остальным, что я тоже чего-то стою, что я не просто внучка знаменитого в этих кругах человека, я еще и самостоятельная личность, которая тоже немало всего умеет и знает. Я точно так же, как и все остальные, заканчивала специальную школу по подготовке в полицейские, но все считают, что я просто занимаю место деда, причем совершенно зазря. Если я поймаю преступника, я смогу вырасти в глазах целой кучи значимых людей. И… — девушка сделала глубокий вдох, вообще не понимая, почему начал вдруг откровенничать с каким-то мужчиной, который еще пару минут назад казался ей ужасно неприятным. — …дело не только в признании. Однажды я пообещала принцессе, что смогу доказать ее отцу, что я достойна его дочери намного больше, чем любой из этих напыщенных принцев, что постоянно приезжают ко двору короля с самыми разнообразными дарами.
Ника замолчала. Она вдруг осознала, что рассказала о самой своей страшной и тщательно скрываемой тайне почти незнакомому человеку, который еще и журналист. И ей было все равно на себя, но это же могло опорочить Мелиссу!
— Кажется, я только что сказала немного лишнего. Вы же не… — полицейская замялась, испуганно глядя на Брама.
— Эта информация была бы полезна для меня, если бы я собирал компромат на королевскую семью, но я не делаю ничего подобного, так что можете расслабиться, — Виктор абсолютно невозмутимо улыбнулся.
Он вдруг рассмеялся и спрятал лицо в ладонях, склонившись над скамейкой. Эта эмоция немного напугала Нику, и она дернулась от неожиданности. Смех журналиста звучал очень искренне и как-то по-ребячьи, но Ника совсем не понимала его причины.
— Мне кажется, вы достойны ее и без всяких подвигов.
Она просто не знала, что Виктор впервые что-то почувствовал после того, как покинул деревню.
Он почувствовал прилив счастья.
Он не знал, что может быть счастливым.
Патриция чувствовала некую долю вину после встречи с Никой. Она совсем не хотела, чтобы их разговор превращался в бесконечный анализ их прошлого, приправленный обвинениями друг друга в том, что одна или другая виновата в их расставании. Она ведь думала о том, как придет, сядет перед ней и просто выслушает то, что та хочет ей сказать, а не будет давать волю старым эмоциями и колупать зажившие ранки. Но получилось как раз наоборот. Ника разбудила в ней какие-то старые закостеневшие чувства, которые Патриция упорно прятала глубоко в себе за маской фальшивой уверенности. Дивер никогда не нуждалась в ней. В отличии от нее самой.
Наверху хлопнула дверь и кто-то начал неспешно спускаться по лестнице. Патриция, сидящая на самой нижней ступени, упершись лбом в ладони, вздрогнула и обернулась. Оказалось, что это спускался детектив, который впервые за последние несколько часов покинул выделенную ему комнату. После вчерашних событий, вымотавших обоих следователей, Норман заперся у себя, бросив Бигеру, что хочет пока абстрагироваться от всего окружения и как следует подумать о сложившейся ситуации в одиночестве. Бигер же тем временем успел обойти некоторые крупные магазины и кофейни с портретом предполагаемого нападавшего, но все вокруг как один говорили, что видят этого человека в первый раз.
— Доктора! Позовите доктора! Патриция! — внезапно раздалось из дальней комнаты, где госпожа Сиэлла уже который день не отходила от постели сына.
Патриция переглянулась с Норманом и быстро вскочила на ноги.
— Пошлите за доктором, а я пойду к госпоже. Ей явно нужна сейчас помощь.
Локер кивнул и направился к выходу, надеясь отыскать мальчишку-посыльного где-нибудь на заднем дворе. Девушка же ринулась в комнату к госпоже Сиэлле, надеясь, что не случилось ничего страшного и непоправимого.
Женщина все так же сидела подле своего сына, только теперь голова мальчика покоилась на ее ладони, пока вторая рука оглаживала лицо Бена. Ее пальцы скользили по затянувшейся уродливыми шрамами коже, проводя по дрожащим векам, лишенным ресниц. Мальчик будто медленно просыпался. Его мерное дыхание становилось более рваным, а все конечности мелко дрожали, заставляя колыхаться накинутое сверху одеяло.
— Госпожа?
Сиэлла даже не повернула голову в сторону вошедшей Патриции. Ее взгляд был намертво прикован к лицу сына, ловя малейшие изменения в его выражении.
— Принеси мне таз с холодной водой и какую-нибудь чистую тряпку, — бросила она.
Патриция мгновенно бросилась исполнять просьбу госпожи, сбегав к прачке, которая, по ее мнению, наверняка должна была знать, где находятся
