— Я не говорил красивее, — вспылил физик. — Таких, как мисс Шервуд, не встречал. — Он запнулся и наклонил голову.
Юта мило покраснела и опустила длинные и густые ресницы.
— То, что творится где-то у черта на куличках, нас совершенно не касается. У соседей всегда лучше, — сказал Эдерс.
— Нет касается! — взорвался Уваров. — Мы не твари бессловесные, а человеки разумные и за все в ответе. Именно должны, если угодно, обязаны даже вмешиваться в то, что при нас происходит. Лишь тогда и можно считать себя гражданином. Я убежден: люди завтрашнего дня — продолжатели вековой работы человечества — наследники его культуры и отвечают за все.
— Боже мой! — Доктор воздел руки к потолку. — Тут за себя-то не знаешь как ответить, а он, извольте, за человечество. Мы слишком малые величины, как те ваши частицы.
— Нет, не малые! — Щеки русского порозовели. — Если мы всем миром навалимся, то…
— Да полно вам! — Мартин умиротворяюще потряс ладонями. — Успокойтесь и ешьте, зря я, что ли, старался. Да и чего заспорили, когда у нас такая дорогая гостья? Ей ваши перепалки неинтересны и скучны. Прекратите.
— Ну отчего же, — слабо возразила Юта.
— Предлагаю, — негр помахал над головой руками, — в честь нашей очаровательной гостьи сегодня отдыхать. Сотворю изысканный ужин, послушаем хорошую музыку, потанцуем, а может, и споем. А? — Он окинул всех ласковым взглядом.
— Мартин! — Грег чмокнул его в щеку. — Вы всегда предложите именно то, что требуется. Признаться, не танцевал и не пел целую вечность.
— Ха! Потанцуем. — Эдерс вскинул темные брови. — Прежде спросите мисс Шервуд, согласна ли она. Желающих сколько угодно, а партнерша в единственном числе. Правда — какая! — Он развел руки. — Но не будет ли такое в тягость?
— Что вы! — запротестовала девушка. — Мне очень приятно, и я постараюсь.
— Решено. — Грег встал. — Сегодня кутим, поем, танцуем.
— А кто объявлял сухой закон до конца экспедиции? — поддел доктор. — Не вы ли, Фрэнк? Кто божился, что…
— Я, я! — перебил Грег. — Но не будьте догматиками. Как считает Уваров, следует действовать диалектически, в зависимости от времени, места, обстоятельств. В этом отношении я полностью разделяю его убеждения. Пить же необязательно.
Отдых мы вполне заслужили, особенно доктор. Ну и я, конечно. Не отметить такое событие — нашу монашескую обитель посетила Юта — преступление, а с ним я боролся всю жизнь. Тем более у Юты праздник — переводят на новую линию. Да в конце концов, имеем мы право развлечься или нет?
— Имеем, имеем. — Эдерс согласно опустил веки. — Что вы нас уговариваете — согласны.
— Юта? — Грег повернулся к девушке и взял ее руки. — Как бы вы отнеслись к приглашению, пока наши друзья готовятся к банкету и гладят фраки, проехаться к пирамидам и полюбоваться древнейшей экзотикой?
— Пришла бы в неописуемый восторг! — воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши. — Я никогда не была в Египте.
Уваров неожиданно расхохотался.
— Чего это вы? — удивился Фрэнк.
— Вспомнил приятеля по Сорбонне. Он тоже обычно предлагал идеи, а право воплотить их в жизнь любезно предоставлял другим. Так и вы. Даешь банкет, а я пошел. Я пошутил, езжайте, там действительно много интересного…
— Ух! — Юта, запыхавшись, опустилась на стул. После осмотра различных достопримечательностей они заглянули в маленькое кафе неподалеку от пирамиды Хеопса. — За вами не угонишься.
— Неужели устали? — Грег выглядел, будто и не Лазил на самый верх фараоновой гробницы.
— Еще как! Страшно боялась, что мы сорвемся. Вы не заметили выражения лица гида-египтянина? Он смотрел на нас, когда отстал, с удивлением, словно не верил своим глазам. А ведь он совершает такие восхождения каждый день. Очевидно, принял вас за серьезного конкурента, посягающего на его скудный заработок.
Грег неопределенно пожал плечами и налил девушке кока-колы.
Кафе называлось «Нефертити». По аспидно-черным стенам и потолку разбросаны золотые контуры изображений супруги фараона Аменхотепа IV — плохонькие копии работ древнего мастера Тутмесса.
— Вы знаете, что такое «Нефертити»? — спросил Грег.
— Имя египетской царицы.
— Я имел в виду само слово.
— Нет. Но звучит, как пируэт в балете.
— «Красавица грядет» — так нам объяснял профессор.
— Прекрасно и романтично. — Юта задумалась и повторила: — Не-фер-ти-ти. Так и представляешь что-то изящное, воздушное и загадочное, как взгляд любимой девушки из-за чадры.
— Вы довольны прогулкой?
— Очень. Я просто переполнена впечатлениями и счастьем.
— Потому что побывали тут?
— Потому что побывала здесь с вами.
— Вам надо так мало для счастья?
— Это не мало, а огромно. — Она пригубила бокал и из-под ресниц взглянула на Грега.
— А вам нравится теперешняя работа? — спросил Грег, словно хотел увести разговор в другое русло.
— Работа? — Юта вскинула брови. — Конечно. Мне нравится, когда в тебе кто-то нуждается, а в воздухе это сплошь и рядом. То кому-то нехорошо во время болтанки, то возишься с малышами. Наконец, поишь и кормишь пассажиров, отвлекаешь от мрачных мыслей. Кроме того, постоянно новые люди, города, обычаи. Можешь наблюдать и сравнивать.
— А как же ваше увлечение медициной?
— О, это самое сокровенное. — Девушка задумчиво посмотрела на потолок. — Это действительно мечта.
— И что в ней привлекательного?
— Привлекательного? Ну как же! До тех пор, пока существуют люди, существуют и болезни, то есть страдания. И мне кажется, нет ничего более благородного в светлого, как их облегчать, бороться за здоровье человека, его жизнь, проявлять милосердие.
— Хм. — Грег оттопырил нижнюю губу. Ему вдруг вспомнилась Вирджиния. Какие они разные.
— Вы бы смогли простить человеку, если бы он предал вас и бросил в беде? — неожиданно задал вопрос Грег.
— Не знаю. — Юта задумалась. — Но мне кажется, если бы, — помедлила и более решительно, словно объясняя Грегу то, чего он никак не мог понять или в чем не в состоянии был разобраться, — любила по-настоящему, то, очевидно, смогла. Любить — прежде всего помогать, а помогать — значит прощать. Не исключено, он просто запутался и сам не мог найти выхода, кто же поможет, как не любящий и близкий?
— А как вы отнеслись к моим друзьям? — увел Грег разговор.
— Они замечательные! — Юта заулыбалась. — Доктор мне напоминает добродушного и солидного кота. У нас дома был такой. Иногда в нем просыпалось что-то детское, и он начинал играть с бумажкой, привязанной к нитке. Получалось неуклюже и неумело. Сестренок забавляло так, что катались по полу.
