Когда все уже позавтракали, а я неторопливо заканчивал свою трапезу, ко мне подсел Лаврентий Осипович — высокий худой старик чем-то похожий на Ипполита Матвеевича в исполнении Сергея Филиппова. На вид ему было лет семьдесят, но выглядел он довольно бодро. Трудно было даже пытаться представить, о чем пойдет речь. Я и не пытался. Этот дед просто обратился ко мне по имени.
— Позвольте? — спросил старик, прежде чем сесть. — Приятного аппетита. Вас ведь зовут…
…и тут он зазвал мое имя. Фёрст нейм, как принято говорить «у них», а теперь и у нас. Я молча кивнул: не умею разговаривать с набитым ртом.
— Можете не отвечать, просто хотел уточнить. Там, на причале, да и потом, меня все время отвлекали, и я пропускал моменты, когда вы представлялись.
Я сидел точно напротив него, поэтому ничего не мешало взглянуть старику в лицо. Взгляд был умным, но в то же время каким-то непроницаемым. Спокойные серые глаза казались блеклыми и выгоревшими, а белки обильно покрывались извилистыми красными жилками.
— Все правильно, Лаврентий Осипович, — несколько заморожено ответил я, когда проглотил содержимое своего рта. — Кто-то хорошо сказал, что питаться надо однообразно: чем меньше на столе продуктов, тем проще потом установить причину отравления. Чем-то могу быть вам полезен?
— Можете… — ответил старик. — Вы вот все шутите, а сами родились на восходе, в сто тридцать девятый день года, в день геноцида понтийских греков. Еще в это день, кроме всех прочих, родился Хо Ши Мин и умер Владимир Мономах. Считается, что люди, родившиеся на восходе, несут по жизни радость соприкосновения с чудом, улыбаясь солнечному свету даже в тени. Но, по-моему, это утверждение плохо сочетается с вашей личностью. За последние пять дней у вас было два эпизода, которые могли стать смертельными. Родственников у вас сейчас нет, а по гороскопу вы… впрочем, могу рассказать о вас еще очень много разного, но нужно ли?
— Наверно нет, не нужно, — сказал я и стал разглядывать свои ногти.
По-моему надо было просто встать и уйти, но меня перебороло обычное человеческое любопытство. Разговаривать со стариком мешало лишь смутное беспокойство, боязнь узнать нечто для себя новое, что-то такое, что мне сейчас совсем ни к чему.
— Хотя нет, нужно, — вдруг передумал я. — Вы можете сказать о том, что для меня сейчас самое главное?
— Могу, и, наверняка, сказанное придется вам по душе. С чего бы начать-то… Ну, хотя бы вот. У вас сейчас есть человек, который вам нужен больше, чем вы ему. Еще у вас есть дар, что получен с рождения, но он же и есть ваше проклятие, ведь вы родились на восходе солнца и закате луны одновременно, а это сравнительно редкое сочетание. Вместе с даром к вам пришла та боль, которую вы теперь умеете отводить от себя, но при этом переносите на других, окружающих вас людей… Если хотите, дам более глубокую оценку вашего характера?
— Зачем? — расплывчато спросил я.
— Так просто. Вы будете лучше себя понимать, а заодно и убедитесь, что я тут не просто так зря с вами время трачу. Нам предстоит серьезный разговор, и будет лучше, если вы внимательно отнесетесь к моим словам.
— Ладно, давайте. Мне что, выпить кофе на предмет оставления гущи, раскинуть карты или совершить что-нибудь другое ритуально-магическое?
— Ничего не надо. Просто слушайте. Мы тут уже одни, и никто не помешает. У Вас — избегающее-боязливый тип личности, а посему вам нелегко сближаться с другими людьми. Вы хотите этого, но вам сложно полностью полагаться на людей и зависеть от кого-то. Вы боитесь, что если доверитесь другому человеку, то он под видом дружбы воспользуется вами для достижения своих целей. Что, кстати, часто и происходит. Тем не менее, у вас преобладают общечеловеческие ценности, а такие люди считают, что самое важное в жизни — делать только то, что интересно и что приносит внутреннее удовлетворение. Вы — реалист, трезво оцениваете свои силы, способности, энергию, самостоятельность, можете контролировать собственную жизнь и быть самопоследовательным. Понимаете самого себя. Одобряете себя в целом и в существенных частностях, доверяете себе, у вас позитивная самооценка, и при этом ожидаете позитивного отношения к себе от окружающих. Вы уверенны в себе, близки самому себе и вам интересны собственные мысли и чувства. Вы общаетесь с собой «на равных», убеждены в своей интересности для других, и действительно часто нравитесь другим людям. Обычно вы принимаете себя таким, какой есть, и у вас хорошо получается руководить собственными действиями, но при этом вы склонны обвинять себя во всех неудачах. Иногда вы увлекаетесь, а заигравшись, можете потерять контроль над ситуацией. Однако при всем при этом вы с трудом понимаете свои желания и потребности. Вот так примерно. Может — достаточно?
— Вполне. И как вам удался столь емкий анализ моей личности?
— Ерунда. Опыт плюс квалификация. Позвольте совет?
— Ну конечно, — немного скованно пробубнил я.
— Не лезьте вы в это дело. Бросьте. Наживете себе проблемы, а что толку? Все равно никому помочь не сможете, а вот себе навредить у вас отлично получится. Абсолютно у каждого есть какая-нибудь слабина, нажав на которую можно достичь чего угодно, и вы — не исключение. Оно вам надо? Я уже старый человек, прожил длинную жизнь, и кое-что умею, как вы могли убедиться. А еще, хорошо экстраполирую жизненные ситуации. Часть профессии.
Далее он говорил, а я слушал. Он говорил минут пятнадцать, а мне только и оставалась, что изрекать односложные ответы, кивать и издавать междометия.
Потом он встал и ушел, а я еще долго сидел в опустевшей «кают-компании», переваривая съеденный завтрак и обилие услышанной информации. Похоже, мое предназначение здесь уже ни для кого тайной не являлось. А с чего бы он тут раздавал советы? Зачем? Не признаю я отзывчивости и малопонятной беспричинной чуткости со стороны чужих людей. Мне довольно-таки трудно доверять всему, что радикально противоречит природным инстинктам.
Боинг 737 авиакомпании «El Al Israel Airlines», прилетевший рейсом Санкт-Петербург — Тель-Авив совершил посадку в международном аэропорту имени Бен-Гуриона ровно в час ночи по местному времени. Пассажиры аплодисментами приветствовали успешное приземление — кроме россиян и израильтян, там летела еще большая группа европейских туристов.
Высокий, уже немолодой человек несильно выделялся среди своих попутчиков. Гладко выбритый и слегка загорелый, на вид лет сорока пяти — пятидесяти, он мог быть как русским, так и европейцем: интернациональный тип лица, незапоминающаяся внешность и свободный разговорный английский не позволяли сходу определить его национальную и гражданскую принадлежность. Это был типичный «гражданин мира». Турист, одетый в некогда очень модный «тропический» костюм цвета «сафари», светлую кепку с козырьком и легкие походные ботинки. Глаза туриста скрывались под темноватыми очками «слезками» в тонкой металлической оправе.
