Гомер Пим и секрет Одиссея - Анн Плишота

И вот наконец арка – вход в цирк Итаки.

Гомер, идущий впереди, увидел Цербера – три его головы пристально следили за каждым их шагом, а они подходили все ближе.

– Здравствуйте, вот мой билет! – заявил Гомер, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в голосе.

Вынув из-под чехла смартфона кусочек кинопленки, он протянул ее бесстрастному Церберу.

Немного подальше, рядом с великаншей в шляпе-котелке, появился женский силуэт, повергший Телемаха в настоящий экстаз.

Держа в каждой руке по красному рединготу, женщина обернулась к ним. Гомер узнал ее по густому шиньону и удрученному взгляду.

– Мама! Ма-а-ама-а-а! – завопил Телемах.

Пораженная, она уронила одежду и приложила руку к сердцу. Телемах рванулся к ней, но Цербер сразу остановил его.

– Пустите же, это моя мать! – взмолился юноша. Пенелопа не пошевелилась, так и оставшись стоять на расстоянии всего нескольких метров, как будто замерший стоп-кадр в фильме.

Все три лица Цербера повернулись к Телемаху и незнакомцу, тщательно оглядели их с головы до ног.

– Одного не хватает! – сказала первая голова.

– Одного – но кого? – пролепетал Гомер.

– Странника! – ответила ему вторая голова, как будто это было и так всем понятно.

Мальчик понял, что все пропало. Цербер сунул ему обратно в руку билет. Все три головы наставительно прорычали:

– Телемах и Телегон – двое. Возвращайтесь с Одиссеем, и тогда сможете войти!

Гомер и Телемах одновременно повернулись к незнакомцу, до этого казавшемуся им немного странным и опасным.

– Телегон? – прошептал Гомер.

– Он самый, – подтвердил юноша. – А в прошлом – Добрячок, если тебе так больше нравится. Салют, Гомер, рад снова видеть тебя…

Потом он обратился к Церберу:

– А вернуться обязательно живыми?

Гомер почувствовал, как внутри все похолодело. В этом вопросе было что-то ужасное.

– Неважно, – изрекли все три головы разом. – Живые вместо живых, мертвые вместо мертвых.

Едва прозвучали эти слова, как мощный вихрь сбил их с ног и отбросил назад. Снова вспыхнул световой конус – это луч кинопроектора студии Давида Пима словно бы указывал им вынужденный путь к отступлению обратно в реальность.

– Помните же, – эхом долетел до них крик трехглавого Цербера, – найдите третьего странника, найдите Одиссея и возвращайтесь!

Луч кинопроектора с силой влек их обратно. Отдаляясь все дальше от острова, от цирка и прекрасных надежд снова встретиться с такими любимыми исчезнувшими близкими, Гомер и Телемах очень быстро вновь оказались в студии.

Первым порывом Гомера было найти Телегона. Он подбежал к двери, потом зажег фонарик смартфона и обыскал весь сад. Тщетно. Телегон исчез. Сразу же.

Растерянный, еще не успев прийти в себя после только что пережитого, Гомер вернулся к Телемаху. На того, осевшего на пол, прижавшись спиной к стене, жалко было смотреть. Гомер присел рядом. Что скажешь другу, который только что видел собственную мать в другом измерении, но ему не позволили к ней подойти? Ничего не придумаешь… И он просто безмолвно сидел рядом с ним.

Тут о своем присутствии напомнила Биби: она удобно устроилась на шее юного хозяина.

– Видишь сам, что Добрячок никакой не простачок.

Наконец-то догадавшись обо всех стараниях песчанки предупредить его, которым он не придавал значения, Гомер ужасно на себя разозлился.

– Чем заканчивается фильм? – вдруг замогильным голосом спросил Телемах.

– Ты это о чем?

– Одиссей… Чем все это кончится для него?

– Я… я не знаю.

Он немного кривил душой. Финала фильма, задуманного его отцом, он действительно не знал. Зато конец этой истории, настоящий конец, знал, да еще как: все то, о чем говорилось в мифах и что так страшно аукнулось им только что в вопросе, который Телегон задал Церберу.

Совершив долгое кругосветное путешествие, Одиссей возвращался к Пенелопе и Телемаху. Это была хорошая новость.

А плохая – то, что и Телегон в конце концов отыщет его.

И убьет…

Если Давид Пим не погрешил против мифологических сюжетов и если Телегон добьется своего, у Гомера нет никаких шансов снова обрести отца.

Никогда…