уникального камня вокруг. И архив, полный записей. Первые такие древние, что уже не разобрать слов. Язык витиеватый и странный, сразу понятно, писал кто-то далекий и уже забытый. Последние записи сделал мой родной дедушка, все они касались Тивана. Дневник наблюдений за ним, за его даром.
«Вчера родился правнук.
Проверка на одаренность прошла успешно.
Дара нет.
Способность его принять – высокая»
Дальше больше.
«Мальчику два года.
Дар принял с третьей попытки, реанимация прошла успешно.
Для закрепления дара повторить эксперимент»
«Мальчику четыре года.
Дар усилен и стабилен.
Попробовать усилить еще? Влияние на прошлое?»
«Родилась внучка. Способностей нет»
«Правнук-2. Способностей нет»
Интересно, как дедушка звал меня? Внучка номер три?
Я листала дневники и не верила, что такое возможно. Дар – нечто, во что вырождается магия, со временем он станет частью каждого человека. Так нам всегда говорили. Но на самом деле дар… результат экспериментов? Люди, стремительно теряющие способности, нашли способ обрести их иначе. С помощью артефактов.
С помощью тальмарина.
Я огляделась вокруг: здесь все в заветном камне, абсолютно все. Так дело в нем? Одних артефактов мало, нужно постоянное усиление… до определенного возраста, когда дар становится стабильным. Как у Тивана.
С усиленным рвением я взялась листать дневники. Другие дети переживали все то же самое. По воле родителей или без нее. Девочки, мальчики… я все пыталась найти имя советника Стрейта, но имен не было. Все безликие и неважные. И их смерти такие же – всего лишь заметки на полях. Не повезло на этот раз, продолжаем. А вот теперь повезло, все получилось правильно. Успех! Закрепить и повторить.
У деда тоже был дар, но очень слабый. Эмпатия, как и у меня. А вот отец и сестры оказались бесполезными сосудами, пустыми и неинтересными. Отец… он не знал, что здесь происходит. Возможно, догадывался, но точно не знал. И он боялся семейной тайны как огня, и деда боялся всегда.
А вот Таллула…
Сестра могла подозревать неладное. Тиван – ребенок, пусть у него и был секрет, но его надежное хранение под вопросом. Слово здесь, слово там… Талулла могла понять, что с сыном что-то не так. Или списывала все на дар и пагубное влияние Вильмара? Возможно. Стоит с ней поговорить еще раз.
Как и с Тиберием.
– Посмотри на это, – Мартин подсунул мне пачку писем.
Дед делился наблюдениями и получал ответы от таких же наблюдателей. Замок Альмар – не единственное место для мрачных экспериментов над даром. Были и другие фамилии, другие семьи. Сифские, Виндрозен, Даркалл… последний писал о сыне, чей дар способен изменить мир.
«Владеющий будущим владеет и настоящим. Наступит момент, когда он сам это поймет, и я боюсь, этот момент так близко, что ты прочтешь письмо уже после его наступления…»
– Думаешь, это он?
– Уверена. Даркаллы живут на юге, на самом стыке трех морей. Адам оттуда.
Мартин топтался рядом и терялся, что сказать. В свете новой находки наш разговор в ледяном лабиринте виделся таким неважным… как и поступок Ники. Как будто это все в прошлой жизни случилось, а не вчера.
– Ты… понимаешь что-нибудь, Кудрявая?
– Нет, – я откинула письмо подальше. – Вы осмотрели дедушку?
– Конечно.
– Заклинание остановленного сердца?
– Показало ночь.
– Причина смерти?
– Мгновенная остановка сердца, быстрая смерть. Таната… – Воин замялся. – Я уже такое видел. Несколько раз. Твоего деда убил Адам, его почерк.
Я засмеялась, искренне и сумасшедше.
Парни переглянулись, не понимая причины моего веселья.
– Это нервное, – пришлось отмахнуться. – Почерк знакомый, я поняла.
– Но есть и отличия, – тихо сказал Олли, чем заслужил тычок от Воина. Последовал недолгий немой разговор, и Олли взялся пояснить: – Сама смерть наступила быстро, но до этого Тувер провел здесь некоторое время. Сидел в камере. У него сломаны ноги и пальцы на руках. В камере много крови… думаю, она и привлекла животных.
Я засмеялась еще громче. Смех смешался со слезами.
Мы еще долго все осматривали. После приступа сумасшедшего смеха парни ко мне больше не лезли, разве что косились со смесью сочувствия и подозрения. Думаю, их терзали сомнения, а способна ли я вообще трезво рассуждать. Отчасти поэтому я и молчала, не торопилась озвучивать мысли и догадки.
Ведь если бы начала…
Это все равно придется сделать. Только бы они мне поверили.
А в заметках обнаружился существенный пробел, будто кто-то позаимствовал годы повествования. Годы, когда я была маленькой. Когда произошла вся эти история со страшным мальчиком, моим исчезновением и… подвалом. Когда я бывала здесь. Кто-то выкрал все заметки. Но из-за меня ли? Я в очередной раз подаdила рвущийся наружу крик.
– Слышите? – Олли шепотом нарушил молчание.
Мартин откинул кипу бумаг и прислушался.
– Если ты о мрачной тишине, то да, только ее и слышу.
– Нет же. Напрягись.
– Но…
Я шикнула на Мартина и последовала совету Олли, то есть напрягла слух. Тишина и впрямь оглушала, но где-то очень далеко раздавались звуки. Неясные, похожие на шепот ветра. Но чем больше я слушала, тем более знакомым казалось услышанное.
– Кто-то опять стонет в подвале? – догадался и Воин.
– Уверена, этого «кого-то» Ника и слышала в нашу первую ночь в замке, – я тоже отодвинула от себя записи предков и поднялась. – В прошлый раз мы не смогли найти источник стонов, но теперь мы в закрытой части подвалов, вдруг отсюда есть выход куда-нибудь еще?
– Да тут столько выходов может быть…
Я жестом остановила словесный поток Мартина и попыталась сориентироваться. Пришли мы справа, если подняться наверх, начнется коридор. Если встать к нему лицом… где будут комнаты для обслуги? Я прокручивала в голове лестничные пролеты и коридоры замка, пытаясь сообразить, в какую сторону двигаться. Прямо и налево? Или там Северная Башня… в принципе, как раз от нее можно спуститься в нужную сторону.
– Прямо и налево, – скомандовала я.
– Там стена.
– Значит, выбираем ближайший к этому направлению маршрут!
– Постарайся так не кричать, а то даже стонущий услышит…
Мы нырнули в очередной тальмариновый коридор, чутко прислушиваясь. Звук то приближался, то отдалялся и совсем стихал. Тогда приходилось возвращаться назад и искать другой поворот. Внизу с ориентированием было туго, а время от времени страдала и магия Воина, ее ограничивал все тот же камень.
А когда мы подошли ближе… раньше я уже слышала этот нечеловеческий, жуткий звук. Болезненный вой, смешанный с хрипом и кашлем. Так обращалась Ника и выла, сдирая с себя чужую кожу. Почему Близняшка не
