Я услышал, как дверь хлопнула за Терезой, и умиленно вздохнул. Хорошая жена — истинное счастье и благословение.
Но все-таки в отличие от Хугги Тереза даже и не подумала, что я еще могу вернуть Карла…
* * *
Для меня началась череда крайне тяжелых дней. Взяв себя в руки, я все-таки присутствовал на занятиях в Академии, хотя нельзя поручиться, что мое преподавание в тот период было особенно блестящим. Научную кафедральную работу я и вовсе забросил. Постоянно я слышал за спиною шепотки, и, напрягая все свои способности по чтению мыслей — увы, врожденного таланта к этому искусству у меня не было, а без врожденного таланта грош цена любым тренировкам — я мог разобрать фразы вроде: «И — вы слышали? Он еще посмел носить траур…» «Они всегда были соперниками, с самого первого дня… Конечно, он ему и в подметки не годился…» «…А я всегда различал в нем что-то… демоническое!» «Какое коварство! Еще друга из себя изображал!»
Сложно сказать, что меня ранило больше — сами эти обвинения, или то, что меня называли не годящимся Карлу в подметки — это меня-то, который столькому его научил! Да, я не обладал его способностями, но при всем при этом мы частенько работали вместе. Все было мучительно. Я плохо спал, побледнел, дергался от каждого стука в дверь — еще и потому, что зачастили странные визитеры.
Чаще всего они являлись под покровом ночи, имели склонность к плохой погоде — а выбрать дождливый вечер было совсем несложно, ибо началась осень и зарядили дожди — и игнорировали решетку для обуви вкупе с половиками.
Все такие гости вели себя либо очень скованно, либо, напротив, чересчур уверенно. Все требовали меня «по личному делу». И все в конечном счете предлагали устранить какого-либо мага-конкурента, суля в обмен льготы, милости или просто деньги.
— Откуда все это взялось, ума не приложу?! — возопил я как-то раз, выставив особенно наглого субъекта ударами трости. — Ну ладно, они считают меня злым гением, но почему они решили, будто я принимаю заказы?!
— А почему бы вам и не принять один-два? — рассудительно произнесла Тереза. — Это было бы очень кстати. Если родится мальчик, образование будет обходиться дорого.
Я машинально погладил живот супруги и сказал:
— Дорогая, но не думаете же вы, что я и впрямь убил Карла?
— Конечно, нет! — сказала Тереза. — Но умному человеку сами боги велели извлекать средства из заблуждений дураков… В конце концов, если вы не желаете отвлекаться от преподавания, почему бы не взяться за дело нам с Хуггой? Уверена, я бы сумела распланировать все так, что никто даже не заподозрит ни нас, ни вас. Это ведь совсем не сложно.
Я сглотнул. Тереза почти никогда не шутила. Одно утешение: женщинам в ее положении часто в головы приходят достаточно странные мысли.
— Давайте обсудим это после родов, хорошо, дорогая? — слабо спросил я.
— Как скажете, дорогой, — Тереза послушно склонилась над вязанием.
Я же отправился к Карлу в подвал, где вот уже много дней рассчитывал повторение его эксперимента. Там же в серебряном сосуде на одной из полок отстаивалась вода с добавлением моей крови. На этой воде я собирался сегодня замесить глину и изготовить две человеческие фигурки.
Я ломал голову, как быть с третьей фигуркой, но в итоге Хугге удалось отыскать для меня волосы Карла. Неважно, что можно найти по этому поводу у древних авторов — современной магии извлечение образа подобия из волос представляется одной из самых сложных задач. Пришлось употребить на это все свое искусство, но в итоге проблема была решена.
Меня сбивало с толку то, что в круге — и вообще у Карла в подвале — я не смог обнаружить осколков голема. Но куски засохшей глины я нашел и утешал себя тем, что осколки могли и раствориться в воздухе при успешном переносе.
Также я не совсем понимал назначение атама, однако Карл всегда любил театральные жесты…
Да и у меня попросту не оставалось выбора. Правильно я догадался обо всем или нет, но я должен был вернуть Карла Романьо в мир живых.
Итак, я достал сырой кусок глины и приступил к делу…
* * *
На девятый день мы собрались на обед у Хугги. С характерным для нее безразличием она пустила бы хозяйство на самотек, однако Франц — с помощью Терезы — управлял домом вполне достойно. Во всяком случае, повар не ушел к более денежным хозяевам, прислуга не разбежалась, и ужин, которым нас угостили в тот вечер, был не хуже тех, что мне доводилось пробовать при Карле. Даже, подозреваю, лучше: Франц, вероятно, заблаговременно объявил повару, сколько персон будет присутствовать, и не заставлял его импровизировать.
Мы уже отдавали должное десерту, когда в комнату вошел дворецкий и произнес:
— Прошу прощения, баронесса, господа и дамы, явилась некая фройляйн. Она утверждает, что пришла к герру Геллерту.
— Да пусть заходит… — начала было Хугга.
Тереза положила ладонь ей на запястье.
— Моя дорогая, это не вполне вежливо, — мягко произнесла она. — Ведь мы уже заканчиваем. Витольд, скажи, эта фройляйн торопится или она может подождать?
— Ее слова: «буду ждать хоть до утра, лишь бы мне увидеться с герром Геллертом».
Я почувствовал, что у меня начинается мигрень, ибо узнал речевые характеристики.
— Хорошо, — кивнула Тереза, — это означает, что мы точно можем доесть штрудель. Витольд, предложи гостье чаю. Дорогой, вы не положите мне еще кусочек?
— Это Элиза Гаусс… — сказал я сумрачно, пирог у себя на тарелке, который сразу же показался мне словно бы глиняным. — Моя студентка. Она преследует меня скоро уже две недели!
— Неужели нынешние студентки стали настолько… непосредственными? — Тереза посмотрела на Франца и наших дочерей, которые с любопытством внимали. — И подходящая ли это тема…
— Да нет, вы не так поняли! — вскричал я, уронив при этом со стола вилку и нож. — Она вбила себе в голову, что я… словом, что все эти слухи — не только правда, но малая часть правды! И просится ко мне в обучение! Но до сих пор она не рисковала являться ко мне домой… Боги мои, в такой час! — я осознал весь ужас. — Мне ведь теперь придется ее проводить!
Наши дочери, Фани и Хельга, внезапно захихикали, и Тереза бросила на них строгий взгляд.
Затем дамы переглянулись между собой.
— Дорогой, если она действительно за этим, — начала Тереза, — мы можем сами поговорить с ней. Скажем, что вы нездоровы.
— И подвезем ее потом в нашей тарантайке, — предложила Хугга.
— Вам совершенно не обязательно показываться и усугублять экзальтацию этой юной фройляйн, — закончила Тереза.
— Да-да! — благодарно закивал я. — Это было бы очень кстати!
