Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

волосы и большие карие глаза за очками дополненной реальности без оправы. Он яростно тыкал стилусом в экран старомодного наладонника, наморщив лоб в задумчивости. Внезапно он замер и удивленно посмотрел вверх, прямо на Риину. Она вдруг поняла, что его зовут Хироаки: двадцать три года, изучает коммуникационные технологии в университете Кэйо, одинок, четыре раза был в отношениях, любит старые фильмы Такэси Китано и японский джаз, держит кошку.

Лавгети снова зажужжал. Риина увидела короткую анимацию: неуклюжие мультяшные фигурки мальчика и девочки с лавгети в руках. Устройства выпустили маленькие стрелы, которые столкнулись в воздухе. «Режим караоке включен!» – пропищал пронзительный голос гаджета где-то в челюсти.

Риину внезапно охватило тошнотворно сильное ощущение дежа-вю, и одновременно закружилась голова. Она как будто падала, только боком, и ничего не весила. Она закрыла глаза, и чувство отступило. Когда она открыла их снова, она уже смотрела Хироаки прямо в глаза, а его рука нежно касалась ее щеки. Запутанный клубок новых воспоминаний развернулся в голове: ужин с морепродуктами, игры в игровых автоматах, прогулки по странным бутикам «109», шутки о последних модных безделушках.

Напряжение, случайно соприкасающиеся руки и колени, Хироаки опаздывает на поезд, провожая Риину домой. А потом – «Первый поцелуй!!!» – завопила женщина-демон в ее ухе, и внезапно она почувствовала вкус губ Хироаки, поцелуй был немного неуклюжий и неуверенный, но без малейшей неловкости и столкновения зубами.

Это было идеально.

А потом все закончилось.

«Если вас интересуют ситуации для взрослых, переключитесь в режим Get2!!!» – пропел лавгети и погрузил Риину в теплое море приятного после. Японский голос исполнял тихую джазовую мелодию, они лежали на футоне Хироаки, Риина слушала стук его сердца, прижавшись щекой к гладкой груди, а он оперся на локоть и играл с ее волосами.

«Интимный разговор!!!» – сообщил лавгети.

– Я возвращаюсь домой осенью, – сказала она, не зная, откуда взялись эти слова. Голова была полна новых мечтаний и планов. А еще были бабочки в животе и страх потерять новонайденный идеал – откуда? Она посмотрела на Хироаки, коснулась его щеки.

– Поедешь со мной?

– Да, – сказал он и улыбнулся, и лавгети снова унес их.

Финляндия. Снег. Прекрасные выходные у озера, в летнем домике ее семьи. Хироаки учится кататься на лыжах, обмороженный нос слегка шелушится. Хироаки готовит ей чай. Большой теплый пузырь надувался у нее в груди, когда она думала о нем. Разрозненные образы перемежались голосом лавгети. Споры. Комплекс неполноценности Хироаки. Ее бесконечная потребность анализировать свои проблемы, желание найти безопасную мужскую фигуру, которая заменит ей отца. Такие распространенные ситуации. Азы диванной психологии. И наконец – спина Хироаки, удалявшегося по одному из траволаторов аэропорта Хельсинки, Риина сдерживала слезы и сжимала в кармане кошечку из слоновой кости. Которую он ей подарил.

«Конец режима караоке!!!»

Голос был, как гильотина, резкий и неудержимый, прорвавший иллюзию. Она вернулась в шумный Starbucks, почувствовала, как подгибаются колени. Сильные теплые руки схватили ее за плечи, не дали упасть. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы голова немного прояснилась, и она поняла, что снова смотрит в глаза Хироаки. Она чуть не заплакала от облегчения и принялась покрывать его лицо поцелуями, но мир лавгети уже угасал, и воспоминания становились снами.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил Хироаки.

– Да, все хорошо, – пробормотала она. – Я просто…

– Господи, ты что, первый раз? Садись, я принесу тебе кофе.

– Нет-нет, все хорошо…

– Правда, мне несложно. Уж это-то я тебе должен. – Он подмигнул. – Хотя вообще-то я надеялся, что ты поставишь Get2.

Увидев выражение лица Риины, он рассмеялся:

– Шутка. Да ладно тебе. Это безопасно, обещаю.

Риина почувствовала себя немного лучше после чашки дымящегося мокко. Хироаки пристально смотрел, как она глотает пенистую жидкость. Послышалось короткое жужжание, и Риина чуть не подпрыгнула, но ничего не произошло.

– Жаль, что так получилось, – наконец сказал Хироаки, – подруга должна была тебе объяснить, как это работает. Ты уверена, что все хорошо?

Он нежно коснулся руки Риины, и от кончиков его пальцев словно побежали маленькие электрические искорки.

– Да… все в порядке. Спасибо за кофе.

– Пожалуйста.

Нори помахала им с другой стороны зала и подошла, размахивая розовой сумочкой с Хелло Китти. Риина гневно посмотрела на нее, но раздражение сменилось удивлением, когда подруга наклонилась и страстно поцеловала Хироаки в губы. Он застенчиво улыбнулся.

– Извини. Пока ты пила мокко, мы перешли в Get2. Ну, случайно.

Нори поджала губы.

– Ну, у вас, похоже, ничего не получилось, а он милый. Ты ведь не против?

– А как же Шиничи?

– А что Шиничи? Он же мне даже не парень, он… ну, эндзё-косай. Мы делаем это, и он покупает мне подарки. Очень практично. И вообще он не против. И мы все еще ужинаем вместе! Хироаки тоже может пойти!

Риина встала.

– Ребят, вы как хотите, а я пойду подышу.

– Точно? Ты уверена? Извини, просто такие вещи получаются сами собой. Попробуй другие настройки, это же весело! – Нори стремительно и крепко ее обняла. – До встречи! Позвони мне, ладно?

Хироаки крикнул ей в спину:

– Риина! Разумеется, ты приглашена на свадьбу! На следующей неделе! Постарайся прийти!

Она убежала, заливаясь слезами, навстречу бесконечному грохоту Сибуи, пытаясь нащупать в кармане костяную кошечку. Сердце подпрыгнуло, когда ее пальцы сомкнулись на чем-то маленьком и теплом: но это был всего лишь лавгети.

Она бросила его в фонтан у статуи Хатико и смотрела, как он тонет. Пес грустно глядел на нее бронзовыми собачьими глазами, и Риина знала, что он тоже ждет, ждет любви в районе Сибуя.

Тук-тук-тук-тук-тук, говорила пишущая машинка.

– Простите?

Тук. Решительный стук последней точки походил на удар иглы, пронзившей глазное яблоко, – такой же непреклонный и влажный.

– Да?

Она смотрела на меня из-за очков в роговой оправе, и зрачки у нее были как железные гвозди. Между лопатками у нее можно было поставить яблоко. Морщинистая кожа казалась измятой, как бумага, которую много раз мяли и расправляли. Губы были синеватые, а десны такие же бледные, как кожа, и они едва касались кофейно-желтых зубов, когда она открывала рот в гримасе, не похожей на улыбку. Письменный стол из красного дерева представлял собой чинную выставку документов и канцтоваров. Тонкие, как веточки, пальцы, замерли на клавишах машинки, черного полированного «Ундервуда». Чем-то она напоминала трон, престол незримого царя.

– Меня прислали сверху, – сообщил я. Воздух внизу был влажным и жарким, и капля пота стекала по позвоночнику, как будто по нему вел пальцем какой-то грязный старик.

– А, вы из этих.