всем этом дурдоме. Некто, работающий… зуб даю, в официальных органах. А у Роберта есть артефакт вроде нашего мобильного телефона, с помощью которого он связывается с подельником. Я тоже такой хочу! Надо потрясти Джонаса…
Еще у негодяев есть план Б. «Страдать так, как страдала она…» тоже понятно — имеется в виду королева. У меня нет доказательств, но чутье бывалого следователя трудно обмануть. И следующий удар врага нацелен на Селестину. Значит, хочет девчонка или нет, будет сидеть под домашним арестом. А на ночь пить вино со специями! Даже если мне придется вливать ей это зелье через воронку.
Ну и попутный вывод: я была права в своих подозрениях. Роберт даже не думал влюбляться в Селестину, это все нечистая игра взрослого мужчины против наивной юной дурочки.
Оставаться в булочной не имело смысла, поэтому я одним глотком допила кофе, расплатилась и глазами указала на тарелку с нетронутыми пирожными тому самому пацану в кепке не по возрасту. Здесь так принято — если клиент оплатил лакомство, а сам его не доел, он может подозвать кого-то из крутившихся рядом детей. А этот гвоздик со шляпкой не только догрызет выпечку, но и согласно уговору незаметно проводит меня домой, присматривая, не идет ли следом еще кто-нибудь. Только выйти надо сразу на ближнюю к поместью улочку, незачем мелькать подле вражеского крыльца.
Все шло по плану, я почти добралась до дома и предусмотрительно не стала ломиться в главные ворота. Проследила за «сменой караула», хмыкнула про себя — лица соглядатаев за прошедшее время успели примелькаться. Кивком издалека отпустила мальчишку в кепке — его доклад завтра передаст мне на словах Джон. И пошла себе тихонько в обход, к той самой дыре в заборе, через которую вылезла чуть больше часа назад.
Но, к сожалению, не дошла. Абсолютно внепланово сзади раздался топот сапог по мостовой. Обернуться я уже не успела, только заметила руку, вроде бы мужскую, потом перед глазами вспыхнуло что-то ослепляюще ярко, и…
— Хотел бы я знать, сударыня, почему вам не сидится дома и кому вы успели так насолить?
Голос показался мне смутно знакомым. Где я? Что случилось?
Сквозь вату, заполнившую череп, с трудом пробивались вялые мысли. Кажется, я шла домой… почти дошла. А потом…
Едва слышно застонав, я попыталась сесть. Мне даже помогли чьи-то руки и поднесли ко рту чашку — я ощутила холодное твердое прикосновение к губам и инстинктивно сглотнула. Вода! Какое блаженство.
Когда мне удалось проморгаться и сфокусировать взгляд, из темноты первым делом выплыло знакомое и порядком сердитое лицо господина Бонда.
Я моргнула. О, тот самый казенный экипаж. Я в нем как-то уже побывала.
— Это вы меня?.. Но зачем? — Голос звучал хрипло, словно воронье карканье.
— Я вас спас, сударыня! — возмутился сыщик, злобно фыркнув. — Мой долг — спасать любого жителя этой страны. Даже тех, кого покинул инстинкт самосохранения! Вы же осознаете, сколько явных и скрытых врагов у вашего супруга? И как опасны ваши прогулки без сопровождения слуг?!
Я медленно пила воду из чашки, пытаясь собрать мозги в кучку. Так-с… Кажется, вышел грандиозный просчет.
«План Б» и «девчонка», с которой собирались начать, — это все не про Селестину. Скорее всего, племянница Кеннета пока никому не нужна. А вот Оливия, на которую завязана его жизнь, очень даже.
Вот же дура, господи прости. Опытный следователь, а два плюс два сложить не сумела. И что теперь?
— Я жду объяснений, сударыня, — напомнил о себе господин Бонд, прерывая мои самокопания.
— Дайте с мыслями собраться, — слабо отмахнулась я почти пустой чашкой. — У кого вы меня отобрали, не поделитесь, кстати?
— Вопросы здесь задаю я.
Мне с трудом удалось подавить улыбку, услышав стандартную фразу моего мира из уст местного канцелярского бюрократа. Я замаскировала ее под дружелюбную гримасу, протянув пустую чашку. Бонд с недовольным видом подлил туда еще воды из пузатой бутылки, очень похожей на термос. Чашкой, кстати, служила его крышка.
— Еще бы у меня были ответы. — Вздохнув, я сразу выпила все до дна. Вода была удивительно свежая и приятная на вкус. — Но опасность я осознаю.
Как и то, насколько же мне повезло, что сам уполномоченный королевской канцелярии ведет слежку за лордом Робертом. А я, тупица, не учла такой важный момент. Хотя брат даже рассказывал мне, что старину Бурштейна вызывали в королевскую канцелярию побеседовать о подозрительном поведении управляющего герцога Майбара.
— Но понятия не имею, кто на меня напал и что со мной собирались сделать. Подозреваю — ничего хорошего. Кстати, что будет, если жена помилованного преступника исчезнет или умрет?
— Вы о себе? — с подозрением покосился на меня Бонд. — Зависит от того, успели ли вы обвенчаться и консумировать брак.
Я быстро прокрутила в голове факты: Селестина уверена, что Оливия все еще девственница, и венчания не было. Вот тут действительно косяк… О котором знает и Роберт.
— А если не успели?
Мужчина посмотрел на меня как на последнюю идиотку. Разве что пальцем у виска не покрутил — мол, дура, кто ж тебе мешал?
— Среди приближенных к королевской семье есть лица, жаждущие справедливого возмездия и недовольные сложившейся ситуацией. Но они скорее попытались бы свершить самосуд над вашим мужем, а не над вами, — рассуждал он вполне здраво, конечно.
— Но напали именно на меня, и не для ограбления!
Я разжала ладонь, в которой все еще слабо светилось подслушивающее плетение. Оно больше не могло передать звуков из дома лорда Роберта, но зато сумело воспроизвести сказанное ранее. Как маленький диктофон.
Мы с Бондом внимательно прослушали запись. Потом по знаку мужчины я запустила ее еще раз. После третьего проигрывания он выпрямился и потер указательным пальцем между бровей.
— Возможно, это как раз преданный короне гражданин, который хочет наказать преступника, ускользнувшего от правосудия, — с сомнением произнес Бонд и процитировал: — «Самого Майбара не трогай, он должен сдохнуть одиноким и опозоренным». — Однако, еще немного похмурившись, признал: — Правда, методы борьбы за справедливость у него противозаконные.
Я мысленно вздохнула. Вот она, изнанка профессионализма. Очевидно, чрезвычайным уполномоченным Бонд стал не за красивые глаза, а за умную голову. Поэтому просто так он мне, конечно, не поверит. Но, надеюсь, рассмотрит все версии.
— Скажите, сударь, а голос не кажется вам знакомым?
— Кажется, — усмехнулся мужчина. — Только я даже не уверен, что запись подлинная. Возможно, вы пытаетесь очернить лорда Уорбейна, — я сразу же догадалась, что речь идет о Роберте, — чтобы отвлечь расследование, — вот тут я ненадолго
