class="p">— Сохраняющие заклинания как-то заработали только по завершении Междуцарствия. Господин, — добавила она, вдруг осознав, что совсем забыла о правилах этикета.
— О, конечно, — проговорил я. Потом заметил: — Мы, выходцы с Востока, всегда моложе, чем выглядим, — потому что именно об этом она наверняка и подумала.
Она кивнула, слегка смущенная. Явно не знала, что на это ответить.
Я сказал:
— Я видел награду, которую он получил за какое-то строение — увы, я не помню, какое именно.
— Новая Серебряная биржа. Такая, знаете, изящная башня, похожая на серебристую иглу, и вокруг балкончики и эркеры. Просто чудо. У господина был дом в столице — неподалеку от Дворца, со стороны крыла Тсалмота, — и оттуда как раз открывался вид на эту биржу, и я видела ее каждый день, когда ходила в парк с… — она замерла и опустила взгляд.
"Все тут такие душещипательные, я сейчас расплачусь."
"Заткнись."
— И именно тогда, еще до Междуцарствия, он начал работу над Особняком-на-обрыве? — уточнил я, пытаясь не закатывать глаза.
— Да, — ответила она. — Нет. Ну, не совсем так…
— А как?
Она снова уставилась на пол.
— Мне не следует больше ни о чем говорить, господин.
— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил я, с этакой шелковистой интонацией хорошего парня. Получается у меня, конечно, так себе, но лучше, чем было раньше.
Увы, недостаточно хорошо; она просто покачала головой. Что ж, я этого так не оставлю. Что-то тут есть, и если это неважно, то я текла. Ладно, зайдем с другой стороны…
— Вы ведь пережили Катастрофу Адрона, не так ли? Должно быть, это было ужасно.
Она кивнула.
— И что вы тогда чувствовали?
Доррит покачала головой.
— Не могу описать. — И это было правдой, но что еще важнее, об этом она, похоже, говорила вполне свободно, без запинки, то есть я вряд ли получу тут нужный мне ответ. — Она породила Море Хаоса — как то, большое. Вы знаете об этом?
— Конечно, — ответил я, — хотя и трудно поверить. А потом началось Междуцарствие. Я даже не могу представить, каково тогда было.
— Нелегко, — подтвердила она. — Правда, нам повезло больше, чем другим: у нас все необходимое имелось под рукой.
— А вы были близки с матерью Тетии?
— Господин, как так — близка? Она была моей хозяйкой.
— Да. Конечно. Вы огорчились, когда она умерла?
— Я… — Она запнулась. — Я об этом узнала не сразу.
— А, то есть это случилось не здесь?
— Нет, господин.
— А где же?
— Где-то… в ином месте.
Черт. Снова секрет. Ненавижу секреты. Ну, кроме своих собственных, они — другое дело. Однако я, кажется, подбираюсь к цели. Надавить? Да.
— Где это было, Доррит? Где она умерла?
Пожилая драгаэрянка тихо всхлипнула, сползла со стула на колени и, уронив лицо в ладони, принялась царапать себе щеки. Я замер: такого я никогда не видел. Прошло, наверное, целых несколько секунд, прежде чем я шагнул к ней, перехватил ее запястья и опустился на пол рядом; Лойош и Ротса переместились с моих плеч на более надежные подставки. Морщинистое лицо Доррит отметили длинные кровоточащие царапины, и она продолжала рыдать. Что я ей говорил, сам не знаю — нет у меня большого опыта в сочувствовании. Неоткуда ему взяться у того, кто сперва убивал за деньги, а потом спасался бегством. Я называл ее по имени, нес какую-то бессвязную чушь, и через некоторое время ее руки расслабились, она, все еще плача, наклонилась и уткнулась лбом мне в плечо. Вирра.
— Все хорошо, — повторил я.
— Я не могу вам сказать. Я не могу вам сказать.
— Все хорошо, — еще раз сказал я. На самом деле, конечно, совсем даже не хорошо, но здесь и сейчас добраться до нужной мне информации способа не было.
Чуть погодя я помог ей сесть обратно на стул, она все еще не решалась поднять голову. Пытаясь сменить тему, я проговорил:
— Скажите мне вот что: где вы едите?
— Господин? — удивленно подняла она взгляд.
— Вы, слуги. Где вы принимаете пищу?
— На кухне, господин, — ответила она так, словно я идиот, и словно, ну, в общем, того, что только что было, никогда не было.
— Я видел кухню, — сказал я. — Там нет еды. И стола, кстати, тоже нет.
— Стол ставят, когда подают пищу.
— Кто?
— Кухарка, поваренок и кладовщица.
— Я их не видел.
— Но они должны быть там. Завтрак, обед, ужин — еда всегда есть.
— Ладно, — проговорил я, потому что не мог придумать иного ответа.
Она нахмурилась:
— А вы голодны, господин? Я могу…
— Нет-нет, я просто любопытствовал. Все в порядке.
"Босс, вот зачем врать, а?"
"Заткнись, Лойош."
— Спасибо, что побеседовали со мной, — сказал я.
Она поклонилась.
— Господин… — Потом: — Могу я спросить вас кое о чем?
— Конечно. Я ведь спрашивал.
— Простите мое любопытство, господин, но…
— Продолжайте.
— Ваша рука. Что с ней случилось?
Я бросил взгляд на левую руку.
— А, да. Я родился таким. Среди нашего народа считается знаком высшего отличия, если ты родился без одного пальца.
Она не без сомнений кивнула.
— А почему вы спрашиваете?
— Есть одно поверье… простите.
— Нет-нет, все нормально. Мне любопытно. Это о выходцах с Востока?
Она кивнула.
— Колдуны, чтобы обрести силу, должны пожертвовать часть своей плоти.
— О, — сказал я. — Жаль вас разочаровывать, но нет. По крайней мере я такого не слышал.
