Возможно, это метафора?
— Господин?
— Неважно. Еще раз спасибо, вы очень мне помогли.
— Разумеется, господин.
Я еще раз осмотрел комнату, затем изобразил легкий поклон и отступил обратно в коридор. Так, можно пройти еще немного направо, или повернуть влево, где я вернусь или не вернусь к дверям покоев Атранта, который, несомненно, все так же восседает в кресле под неодобрительным портретным взором самого себя.
Я повернул направо. Дверь почти напротив детской отличалась от остальных: тяжелая на вид, из какого-то темного дерева с тонкой и сложной резьбой — деревья, птицы, животное, которое, вероятно, было валлистой. Так, ну понятно, классический ход: сейчас я открою дверь, и оттуда выпрыгнет нечто с острыми клыками, а может, некто с острыми клинками, и еще вопрос, что хуже. Я мысленно пожал плечами и отворил дверь.
Ну что ж, у этого сукиного сына все-таки есть библиотека. А то я уж засомневался. Странное расположение: прямо напротив детской, в двух шагах от спальни; но по крайней мере она у Атранта есть.
Я подумал, не закрыть ли дверь до того как.
В библиотеках есть одна особенность: или разворачиваешься и идешь куда собирался изначально, или сидишь там минимум часиков десять. И я не имею в виду найти книгу, о которой раньше не слышал, и "просто открыть и глянуть на первые страницы", хотя такая опасность вполне реальна. Нет, просто в библиотеке ничего толком невозможно узнать без того, чтобы хотя бы примерно понять, какие книги в ней имеются. А это все-таки книги. У которых придется прочесть как минимум названия.
"Лойош, как давно мы что-нибудь ели?"
"Год назад. Может, два."
"Да, я так и подумал."
Застыл на пороге, мысленно выругался. Надо, надо мне поработать над самоконтролем. И вошел.
Библиотека располагалась в длинной комнате, книжные полки вдоль всех стен. Так, навскидку, в библиотеке Морролана поместится штук шесть таких, но Морролан на этом деле слегка повернут. И не только на этом, впрочем, не суть важно. И хотя количество книг я оцениваю куда хуже, чем количество бутылок вина, тут их тысячи. Продолжительность жизни среднего драгаэрянина позволяет прочесть очень много. Строго по привычке я поискал зеркала, нашел три штуки — в углах, кроме ближайшего к двери, все развернуты внутрь комнаты.
Первое, что проверяют в библиотеке — как расположены книги. Основное я уже знал: самые важные для Атранта труды находились в его кабинете, книги на полках таковыми не являлись. Сперва мне попались на глаза полки с романами, в основном историческими. Кажется, он увлекался серединой Одиннадцатого цикла — правления Иссолы, Тсалмота и Валлисты. Уточняю: я имею в виду романы, действие которых происходит в те времена, а не написанные тогда. Прочесть то, что реально было написано в те давние дни, могут только ученые. Я однажды попробовал; даже алфавит не опознал. Я пошел дальше. Первоначальное предположение, что Атранту нравятся периоды правления Валлисты, не подтвердилось: дальше были книги из конца Пятнадцатого цикла, правления Джагалы и Атиры — опять-таки, исторические романы о том периоде. Чуть более внимательный осмотр убедил меня, что книги распределены сообразно времени, когда происходят соответствующие события; во всяком случае, иной схемы я не заметил.
На другой стороне комнаты также стояли романы о разных исторических периодах, а также, наконец-то, не беллетристика — полки с трудами вроде тех, что были в кабинете, с похожими названиями. И что-то вроде как по некромантии. Пока я просматривал названия, в глаза мне бросился толстый томик небольшого формата в обложке дешевой кожи, вытертая позолота на корешке сообщала: "Соединяя время и пространство: к вопросу о Чертогах Правосудия".
Ну-ну. Это и правда интересно.
Я вытащил книжку и некоторое время рассматривал ее до того, как открыть. Ее явно читали: углы сильно потерты, позолота с надписи почти сошла. Я попробовал фокус, который как-то показала мне Киера — держа книгу в левой руке, открыть там, где откроется сама по себе, чтобы проверить, какие разделы перечитывались многократно. Однако открылась просто первая страница. Видимо, нужны особые руки.
Когда-нибудь трудились в поте лица, решая сложный вопрос, и тут вдруг один из ключевых фрагментов вот так взял и встал на место? Именно это и случилось, когда взгляд мой выхватил короткую фразу, написанную от руки на первой странице — четкий каллиграфический почерк, идеальное перо, — "Тетии — с любовью, в Киеронов день от папы".
— Сукин сын, — выдохнул я. Проверил с полдюжины книг, и нашел имя Тетии еще на одной. Проверил еще несколько, и нашел кое-что еще более интересное: на очередной книге было вычеркнуто чье-то имя, а взамен вписано имя Тетии. Тут почерк также был каллиграфическим, но еще более вычурным, с петлями и длинными росчерками, отменная демонстрация того, как чернильная авторучка способна контролировать толщину линии. Нет, я не эксперт по почеркам, просто еще когда вел дела, подхватил кое-какие знания, в основном сугубо теоретические.
Я еще раз огляделся, словно только что вошел в библиотеку. Подумал о спальне, в которой недавно был. О том, как сочетались вместе спальня, библиотека и детская, как будто эта часть особняка создавалась сперва для ребенка, а потом, когда ребенок подрастал, для ее дальнейших потребностей. И улыбнулся:
