к тебе, но до ее появления была только Анна.
Рассматривая волосы Крейна, я задумалась. Призванный маскировался, создав себе ложный кокон энергии, поэтому я не могла почувствовать его так же ясно, как ощутила Лавра. Да и второй мертв был уже больше шести лет. А убийцу, скорее всего, призвали тогда, когда еще не успело остыть тело. Так можно было легко объяснить и энергию, которая держалась на нем правдоподобным коконом, а не бросалась в глаза тут же, слепленная из остатков своих жертв. К сожалению, до того, как я стала некромантом, видеть оболочку, покрывающую тело любого человека, было не дано. Поэтому и понять разницу очень сложно. Но вот в одном можно быть уверенной точно.
— Это не Эли. Внутри нее жизнь, которая уже имеет свою оболочку. Призвать в тело дух — это одно. Обеспечить же внутри него постоянный ложный рост и развитие ребенка — совершенно другое. Он жив внутри нее. Призванный просто не смог бы замаскировать потоки второго в своем теле.
В ванной повисла тишина. Крейн, скрестив руки на коленях, опустил голову и о чем-то задумался. Его глаза были закрыты, но на лице поселились мрачные тени. Тонкая сеточка морщин около самых век. Откуда вообще они могли быть у него? Сильнейший из Осирис, известных мне. Ты всегда справлялся, Крейн. И сейчас сможешь. Все получится.
— Мне страшно, Вел, — признание Эрика разорвало тишину.
Я посмотрела на полотенце, лежавшее около самого края. Решительно поднялась, протянув руку за мягкой тканью, и как могла наспех промокнула тело. Обернувшись сухим, вылезла из ванны, осторожно опускаясь рядом с Крейном. Глаза Эрика все так же были закрыты. Потянув детектива за руку, почувствовала, как он послушно поддался, устраивая голову на моих мокрых коленях. Неловко подвинувшись, я погладила Крейна по голове. Серые глаза распахнулись, глядя прямо на меня.
— Макс — это все, что у меня есть. Он моя жизнь, Вел. Глядя на наших с тобой родителей, пребывая в Доме Рабоса, я даже представить не мог, что буду так сильно любить своего ребенка, — Эрик хмыкнул, закрывая глаза, — возможно, потому, что ни в какой легенде не писали, что произойдет, если у Исиды и Осириса родится сын.
Поправив полотенце, я вернула руки на голову смотрящего. Крейн успокаивался. Черты лица становились мягче, расслабляясь. Он дышал тихо, но уже не так часто, как пару минут тому назад. Морозная свежесть. Аромат, который был рядом со мной большую часть моей жизни. Который, чего бы я ни желала на самом деле, всегда останется со мной.
— Я знаю, что произойдет, Эрик, — тихо прошептала я, перебирая пальцами короткие белые волосы, не зная, слышит ли меня Крейн, — он будет необыкновенно красив. Силен так же, как его отец. Умен не по годам. Он будет настоящим воином, как и его родители. Его будет любить Исида, потому что часть ее последнего вздоха вдруг обрела продолжение в нем. А Судьба — радоваться каждому его шагу. Потому что сам Мир хотел, чтобы он родился. Не для того, чтобы забрать так рано, нет. Чтобы сделать выносливее, — я сглотнула слюну и сморгнула пелену, застилавшую глаза, — а Осирис… Пока сын растет, он сможет защитить его от всего, вылечить от любой болезни. Он пройдет через что угодно, чтобы ребенок вырос. Осирис сделает его настоящим воином. Потому что нет на свете человека, чья сила может сравниться с ним.
Противная предательская мокрая капля скатилась по моей щеке. Вздохнув, отвернулась и хлюпнула носом. Я знала, на что способен Крейн. Верила в каждое сказанное мной слово.
— А что будет с Исидой, Вел? — тихий вопрос хриплым голосом, не открывая глаз.
— А Исида, если что-то пойдет не так, сделает то, о чем поклялась никогда не говорить, — кашлянув, прочистила горло, — и никогда не делать. И на этот раз у нее все получится.
Поэтому у некроманта не должно быть семьи. Людей, ради которых тот совершит все, что угодно. Некромант не должен любить кого-то, кроме Безмолвной. Ни живое, ни мертвое. Слуга ее слова. Так же отчетливо, как я осознавала это, понимала, что сделаю не колебаясь то, о чем говорю. Мой Макс будет жить, даже если Безмолвная уже откроет для него объятия. Оставлю жизнь лишь одному из вас. На этот раз я с радостью отдам свою.
— Знаешь, твоя сказка мне нравится гораздо больше, — я улыбнулась, глядя в затуманенные серые глаза, — только давай обойдемся без этих грустных концовок.
Эрик поднялся с моих колен и сел рядом. Чувство вины противно тянуло внутренности, не давая прямо смотреть на Осириса. Я заставила его снова вспомнить о том, кто он. Воскресить в себе силу, о которой мы давно не говорили вслух. Восстановить связь, что так старательно разрывала сама. Эрик пошел на это. Но прерывалась ли она вообще? Пять лет, всегда казалось, что это очень долгий срок. Что абсолютно любые привязанности можно разрушить, отдалившись на столько. Любую ли, Вел? Я проходила инициацию, должно было сработать. Ведь это грань жизни и смерти. Каждый некромант переступал черту, вырывая из себя Дары Всевышнего. Самая настоящая смерть. Неужели этого было недостаточно? Мысль, которую я старалась не впускать в свою голову, все же настойчиво крутилась, не давая покоя. А хотела ли я вообще это заканчивать?
Осирис повернулся ко мне жадно рассматривая мое лицо. Только от одного этого взгляда тело бросило в жар. Я сижу здесь, в ванной, в одном полотенце, рядом с мужчиной, который когда-то не желал никого и ничего, кроме меня. Крейн подался ко мне, и я дернулась. Осирис отпрянул.
Поднявшись на ноги, быстрым шагом Эрик оказался у двери. Когда его рука уже коснулась ручки, он остановился.
— Бак постелил тебе в гостевой на первом, — не оборачиваясь, сказал Осирис, — постарайся поспать.
Так ожидаемое мной облегчение не пришло. Где-то в районе груди будто застрял камень. Дверь за ним закрылась, оставляя меня снова одну наедине с собственными мыслями.
Когда-то, Дом Рабоса
Эрик
Две недели до преодоления Исиды. О чем вообще думала эта девчонка? Весна хоть и выдалась удивительно теплой в этом году, но воды Исиды местами все равно были еще покрыты льдом. Зачем я только ввязался во всю эту историю? Глупые дети, почему нельзя было рассказать об этом раньше. Ведь нашелся бы хоть кто-нибудь, способный ей помочь. Шансы были настолько малы, что я злился все сильнее с каждым шагом, приближаясь к Исиде.
Макушка, покрытая
