пока?
– В четыре часа придёт. Некий гражданин отправился на воды, да и пропал где-то по дороге, просят найти живого или мёртвого. Не уверен, что хочу браться за это дело, – покачал головой Алекс.
– Почему?
– Да потому, что надо будет уезжать из Москвы, да и произошло всё не вчера и даже не на прошлой неделе, а почти месяц назад! Ну, посмотрим… Иди, пиши Певцову.
Илларион Николаевич уже сидел за своим личным столом под блестящими листьями огромного фикуса, в самом углу большого зала.
– Располагайся, Владимир Иванович. Ты здесь бывал ранее?
– Не приходилось…
Суржиков с интересом оглядывался. Заведение держал уже праправнук того, знаменитого Ивана Яковлевича Тестова, но и меню, и оформление залов, и даже правила сохранял в неизменности. На белых стенах развешаны были натюрморты в голландском духе, тарелки расписаны растительными орнаментами, в меню неизменно числились поросята, расстегаи, уха и гурьевская каша, а каждый важный клиент имел собственный столик, за который в определённые часы никого другого не сажали.
– У меня сегодня премьера, – говорил между тем Певцов. – «Лир», ты помнишь?
– Конечно, – серьёзно кивнул Суржиков, мысленно благословляя Катю.
– Ну вот, так что я пить не буду, а ты закажи, если хочешь…
– Спасибо, Илларион Николаевич, мне бы соку. Яблочного.
– Отлично. Еду я заказал уже на свой вкус, сейчас принесут, а пока скажи мне вот что: попадалась ли тебе такая пьеса «Ужин» французского автора Брисвиля?
– Нет, – покачал головой Влад.
Он-то ожидал расспросов о том, кто вредил труппе театра Драмы и комедии, при чём тут какая-то пьеса?
– Хорошая пьеса, добротная. На двоих. Да-с, всего два персонажа, Талейран и Фуше. Момент истории между войной магов и возвращением галльского короля, за ужином встречаются Порок и Преступление и беседуют…
– Прошу прощения, Илларион Николаевич, даже не слышал, – отвечал Суржиков, осторожно пробуя уху.
– У меня тут по осени бенефис в Малом театре намечается, вот эту пьесу я и выбрал для такого случая. Так что я у тебя-то хотел спросить: не желаешь ли сыграть роль Фуше, герцога Отрантского?
Влад замер.
– Я? – глупо спросил он внезапно охрипшим голосом.
– Ты, – усмехнулся Певцов. – Ежели желаешь, то роль твоя, репетиции начнём с первого июня.
Отгремели овации в Малом театре.
Публика, не в состоянии сразу разойтись после столь сильных впечатлений, расползлась по окрестным кафе и барам, обсуждая новую высоту, на которую поднялся великий актёр. Но, в конце концов, силы окончились и у них, и поджидавшие разъезда экипажи такси повезли театралов в разные концы огромного города.
Тихо увядали бесчисленные букеты, вынесенные экономкой Певцова в гостиную.
Алексей Верещагин поставил точку в приходно-расходной тетради, отметив там гонорар от актёров и аванс от нового клиента. Потом закрыл тетрадь и сунул в сейф. Он заглянул к сыновьям и к племяннице – дети спали, в доме было тихо, и можно было ложиться. Новый день обещал быть сложным и увлекательным, почти таким же, как закончившийся.
Шекспировский «Макбет» считается среди актёров «проклятой» пьесой, даже произнести название или процитировать текст вне спектакля или репетиции – значит навлечь на себя невезение. Поэтому на всякий случай «Макбета» называют «шотландская пьеса» или «та самая пьеса Барда».
Каммербанд – широкий кушак для талии, который часто носят со смокингом.}
Latia Foina – открыть сокрытое ({квенья})
«Всё своё ношу с собой», Биант из Приены, VI век до н. э.
Автору довелось видеть, как эту роль исполнял замечательный Дэвид Суше. Было потрясающе!
