Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

это работает? – думаю я, и ответ тут же возникает перед глазами, как будто я всегда его знала. Микроскопические червоточины, созданные из квантового вакуума удивительно простой схемой, проникают в мой мозг и мягко создают новые нейронные связи.

Это очень волнующее чувство. Я думаю о корабле, который однажды юнец назвал «Большой Д», вижу сердитый голодный узел сингулярности в его сердце и оболочку из экзотической материи, готовую свернуть пространство вокруг нас в пузырь Алькубьерре, и невообразимое оружие, стреляющее осколками искривленного и бурлящего пространства-времени. Я смотрю на сложнейшую клавиатуру Дюпре, и она вдруг превращается в набор ярлыков для сложных ментальных команд, своеобразный костыль для разума, который привык к рычагам, поршням и клавишам пишущей машинки. Я хочу большего и спрашиваю у гарнитуры, как это сделать, и она отвечает. Чувствую краткую вспышку изумления Дюпре, когда его разум смешивается с моим. Веди меня от лжи к истине…

Образы обрушиваются на меня неумолимым потоком. Пылающие миры, города под изумрудными морями. Зеленая сфера Дайсона, заполненная машинами размерами больше планеты. Страшная война, странные мозги из эктоплазмы, оседлавшие огромные машины разрушения, черные насекомые, поедающие камни и испражняющиеся копиями самих себя. Планета расщепляется, вспыхивает невыносимо яркий свет. Вина, бесконечная вина, годы и годы одиночества, ненависти к себе и другим…

И вот, в самой глубине души, мгновение: Дюпре смотрит на двух спящих, удивительно красивую женщину и маленькую девочку с пшеничными волосами. Они в обнимку лежат под одним одеялом. Он касается волос женщины, гладит маленькую детскую щечку.

А потом уходит, зная, что никогда не вернется.

Я сдергиваю гарнитуру и отбрасывают ее, по моему лицу текут слезы.

Дюпре держится за грудь, его лицо стало багровым.

– Слишком много, – выдыхает он, – вы взяли слишком много. Но я бы тоже это сделал. Это я делал много раз. – Он морщится, на шее натягиваются сухожилия. – Они умерли, крича от боли, чтобы я мог достать все, что было в их несчастных мозгах. Но и в этом Соан зашел дальше, как и всегда. – Его лицо искажается от боли.

– Господи, вам больно. – Я все еще пошатываюсь от нового огромного знания, кипящего в моем разуме. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки. Он отталкивает мою руку и вытирает пену с губ.

– Со мной все хорошо.

– Это была моя бабушка. Мэриэнн Лерой, – шепчу я, – и моя мама.

– Мне пришлось их оставить, – говорит Дюпре, – их бы использовали. Соан или… кто-то другой. Вроде твоих боссов. Они узнали это, поэтому и прислали тебя. Я не мог остаться с ними. – Он кашляет. – Но это уже не имеет значения. Куколка за ними присматривал. И с вами всеми все было хорошо. Без меня – даже лучше.

Он закрывает глаза и откидывается назад:

– Выведи нас отсюда, Кейт. Найди дорогу домой.

Тысячелетия знаний бродят в моем мозгу. Я снова надеваю гарнитуру и чувствую корабль. Разум без сознания. Спокойную лужу послушания.

Двигатель «Большого Д» просыпается впервые за семь десятилетий, и мы срываемся с орбиты икосаэдрической симметрии и грохочем в сторону иллюзорного неба. В мозгу корабля звенит тревога, и я вижу вокруг нас серебристые сферы – они похожи на те, что сопровождали Соана на его планетоиде, но значительно больше.

– Должно быть, он взял твою заразу под контроль, – бормочет Дюпре. – Он пока не может заниматься только нами, но легко не будет.

Вокруг нас оживают мертвые космические корабли – старые «Звездные странники». Нереальным зрением, усиленным кораблем, я вижу, как орудийные порты медной сферы открываются и стволы начинают плеваться. В вакууме расцветают ослепительные взрывы. Господи. Пули из антивещества. Но это только начало. Прозрачная сфера шныряет вокруг темной громады «Большого Д» разъяренным шершнем, жалит нас пылающим энергетическим лучом, из-за которого наша квантовая точка вскипает. Я тяну энергию из генератора Пенроуза и наращиваю связанные энергии, пока «Д» не начинает светиться на всех частотах, сжимаясь под вражескими пулями.

Одна мысль, и в дело вступают орудия «Большого Д». Маленький «Звездный странник» вспыхивает, когда я бью по нему крупицами суперсимметричной материи.

– Мы должны выбраться отсюда, пока он не активировал «Звездного странника – 3», – шепчет Дюпре. – Скорее!

– Я стараюсь!

Я начинаю ускоряться. Время еле ползет. Мозг корабля зеркалит функции моего собственного серого вещества и ускоряет ход моих часов. Я вижу, как он идет за нами: не такой темный, как «Д», зато вдвое больше, сужающийся кверху огромный цилиндр, внутри которого светятся ажурные зеленые прожилки.

Наш корабль вздрагивает, когда «Звездный странник – 3» протягивает к нам руку, сделанную из гравитационных волн и когтей.

Я палю из всех орудий в искусственное небо впереди. Экран чернеет, но «Д» проецирует происходящее напрямую мне в мозг. Суперсимметричные снаряды поражают поверхность синего экрана впереди и рассыпаются в ореоле неописуемого света. Я ругаюсь, копаясь в огромном складе информации, который теперь расположился в моем мозгу. Излучатели квантовых точек, старые добрые боеголовки из антиматерии – в арсенале корабля нет ничего, что пробило бы неприступную оболочку, пикотехнологическую конструкцию в самой пене пространства-времени.

«Звездный странник – 3» идет прямо за нами, не отставая, готовясь уничтожить нас.

Пространство-время. Кейт, ну ты и дура.

Я врубаю привод Алькубьерре. Кипящее пространство на экране чернеет, поскольку варп-пузырь просто отключает нас от остальной Вселенной, срезая, растягивая и формируя вакуум. Корабль демонстрирует мне разрыв, идущий прямо через «Звездного странника – 3», как будто я выпотрошила его, словно рыбу. Мгновение я торжествую.

Потом мы летим по небу, и я кричу вместе с «Большим Д».

Я ожидаю сильного удара, столкновения. Но мы просто летим вперед в безопасности своего варп-пузыря, двигаясь быстрее скорости света.

«Большой Д» жалуется. Его двигатель вышел за пределы возможностей, черная дыра в его сердце жадно пожирает экзотическую материю, угрожая освободиться от своих оков. Если тщательно созданный сверхплотный кокон, в котором она живет, лопнет, нас раздавит за одну микросекунду – или растянет в спагетти тысячами g. Я представляю себе наши раздавленные тела, запертые в варп-пузыре, все быстрее летящие навстречу бесконечности. Я углубляюсь в знания, полученные от Дюпре, пытаясь стабилизировать изжогу двигателя, пока он нас не сожрал.

– Помогите, – бурчу я Дюпре, – как мне выключить эту штуку?

– Можно извлечь привод. Червоточина привязана к галактическому центру, видишь? – Он напряженно улыбается, и я чувствую, как его разум присоединяется к моему. – Вот так.

Мы делаем это вместе, силой мысли, как будто во всем мире нет ничего проще, чем шунтировать оболочку из экзотической материи через тысячи световых лет в галактическое ядро.

Пузырь схлопывается. Чернота дрожит и