выстрелом он сделал пару шагов вправо. И пуля улетела в сторону кашеваров.
– Не попали, что ли? – спросил один из мальчишек.
– Не стойте, сатана вас дери, – рявкнул Волков, – заряжайте!
А сам стал считать людей врага. Их было немало, но новые противники все выходили и выходили из домов.
Кавалер стоял за косяком, считал людей врага и пока что не волновался. Ну да, их больше, уже больше, он насчитал тридцать шесть вместе с офицером, но без возниц и кашеваров. Но у него была хорошая позиция, арбалеты и аркебузы, и пушки. Да, у еретиков хорошие доспехи, но даже они не защитят от арбалета и аркебузы на двадцати шагах, а именно с такого расстояния Волков собирался их бить, то есть уже на пороге арсенала.
И тут кавалер увидел, что из дома вышел красавец в отличной кирасе, в шлеме с пером, в дутых и резаных штанах, какие любили носить ландскнехты императора, он был дороден и бородат, за ним шел такой же щеголь, но со знаменем, знамя было то же, красное поле с золотой перчаткой. Следом шел еще один человек, тоже офицер. Но хуже всего, что офицеров сопровождал еще один отряд. Солдаты несли щиты. Крепкие, огромные осадные щиты, перед которыми арбалеты бессильны. Со щитами было семеро солдат, именно они станут в первый ряд. А за ними еще шли люди. Всего Волков насчитал сорок семь человек с пиками и алебардами, с арбалетами и аркебузами. Врагов было в два раза больше, вооружены они были не хуже и явно превосходили боевыми качествами солдат Пруффа. Видимо, не всякого брали под знамя Якоба фон Бранца фон Ливенбаха. А вот самого рыцаря кавалер не заметил. Видимо, тот еще не отошел от раны. Но это мало утешало Волкова. И без того офицеров оказалось достаточно.
Да, все шло совсем не так, как он планировал, совсем не так. Все, на что он мог теперь рассчитывать, так это что еретики всей баталией зайдут в арсенал прямо под картечь. А если нет? Если не зайдут, и все, что получится, так это пальнуть в них из кулеврин. А потом что? Нужно уже подумать о том, как уходить через лаз. Как ему не остаться в арсенале навсегда.
Тем временем еретики построились на площади перед арсеналом, в пятидесяти шагах от ворот. Как и положено, первые солдаты в полном доспехе и солдаты со щитами, второй ряд алебарды, после пики, после арбалеты, а еще шесть человек с аркебузами вне строя, сержанты на флангах, один офицер в первом ряду, второй со знаменосцем и еще двумя солдатами сзади. И этот неплохо организованный отряд двинулся вперед.
– Хилли-Вилли, офицера в первом ряду видите? – крикнул Волков.
– Это тот, у которого перо на шлеме?
– Да, и лента красная на кирасе, вот его убейте, только наверняка бейте, когда приблизится, а сейчас спрячьтесь, чего стоите на виду, отойдите в темноту.
Волков еще надеялся, что еретики так и зайдут кучной баталией в арсенал под картечь, а вот что делать, если они рассыплются и ринутся внутрь без всякого строя?.. Останется только пробиваться к лазу. Но нет, они никогда не распустят строй. Уж больно хорошие солдаты.
Враги шли ровным рядом, малым приставным шагом, первый ряд плотно стоял, левое плечо вперед.
«На кой черт они взяли пики, неужели думают, что мы встретим их на улице? Нет, бросят пики в десяти шагах перед зданием», – невесело думал кавалер, глядя, как ровный строй приближается к воротам арсенала. Нужно было что-то делать.
– Пруфф, стреляйте, – не выдержал он, – они уже под кулевринами.
– Рано, – отвечал капитан из темноты, – пусть станут ближе. Чтобы крепче вдарило. Буду бить у ворот.
«Болван, – думал Волков, – что решат эти двадцать шагов?»
Еретики побросали пики, еще не дойдя до ворот тридцати шагов, поняли, что выходить к ним на улицу никто не будет. Остановились. Офицер, тот, что стоял в первом ряду, что-то коротко скомандовал. Два аркебузира пошли вперед. Шли не торопясь, пытались рассмотреть что-нибудь внутри арсенала, но освещался только порог и небольшое пространство за ним, все, что было дальше, скрывала темнота. Солдаты приближались медленно, подняв аркебузы и дымя фитилями, привязанными к правой руке. Они в любой момент готовы были стрелять. Не слышалось ни звука. Замерли и люди Волкова, и основной отряд солдат-еретиков. Два солдата подошли уже на десять шагов, но не шли в ворота, а крались по стенке, прятались за распахнутыми створками, пытаясь вглядеться в темноту. Еще немного, и они различили бы, что творится в арсенале. Дальше тянуть не было смысла, вот-вот один из аркебузиров, заглянув за угол, должен носом упереться в Ёгана и сержанта Карла. Волков крикнул:
– Арбалеты, кто их видит, кидайте болты!
Солдаты уже не могли ждать, все, у кого был арбалет и кто хоть немного видел врага, выстрелили. Один болт пролетел рядом с лицом кавалера, на расстоянии ладони, он даже услышал шипение его оперения. Почти никто не попал, только один снаряд впился в левый бок аркебузира, того, которого видел Волков. Болт пробил бригантину и на палец вошел в солдата.
Оба аркебузира кинулись от ворот прочь, один при этом орал:
– Задели меня, задели, дьяволы!
Тут же захлопали выстрелы, еретики стреляли в темноту арсенала, туда же летели и арбалетные болты. Когда начался бой, все волнение, вся тревога улетучились сразу, только если раньше Волков сам бы стрелял из арбалета или стоял в строю с алебардой, ожидая начала дела, то теперь он должен был руководить этой тяжелой работой:
– Арбалеты – бейте, цельтесь в морды! Аркебузы, сидите тихо, бить на пятнадцати шагах. Хилли-Вилли – только офицер, слышите, только офицер!
Арбалетчики, перезаряжая арбалеты, стали стрелять по строю еретиков, он был как на ладони. Но у врагов крепкие доспехи, да еще и щиты в первом ряду. Арбалеты были так себе, и наконечники у болтов не каленые, не те, что пробивают латы. В общем, первые выстрелы не нанесли еретикам никакого урона. Еретики тоже кидали болты в арсенал, но скорее для острастки, они никого не видели. Волков на всякий случай поднял щит к лицу, оставив самую малую щелку для глаз между щитом и шлемом. Он понимал, что враги так стоять не будут. Они пойдут. Как только офицер разберется в ситуации. Пока вражеский командующий не понимает, сколько у него врагов, он думает. Но решаться ему придется скоро, так как положение наступающих ухудшилось. Первый раненый покинул строй, когда болт пробил ему наплечник. И тут же
