лестницы на второй этаж. Лестниц тут было две — эта и еще одна, находящаяся в другом конце здания, которую было видно отсюда, если смотреть сквозь длинный, тянущийся через всю школу коридор. Из-за тумана в здании было сумрачно, будто на дворе наступала ночь. Но тратить батарейку на фонаре не стоило, потому что всегда оставалась вероятность того, что путникам придется провести в этом мире еще одну ночь. Фёдор заглянул наверх, сквозь лестничный пролет. На ступеньках стояли дети с уродливыми горбами на спинах. В самом коридоре, ведущем ко второй лестнице, столовой, спортзалу и кабинету труда, тоже всюду были школьники. Федя прикоснулся ладонью к “рюкзаку” девочки и почувствовал, что он теплый, будто под мягкой тканью его продолжалось человеческое тело.
— Может, позвать? — спросил Ласкин.
— Кого? Мишку? — удивился Фёдор, — ты шутишь? Ну его от греха подальше… не надо шуметь. А если тут полно бодрствующих упырей?
— Всё равно наткнемся на кого-нибудь, — сказал Вася.
— Не обязательно, — ответил Кошкин.
Неожиданно Вася вздрогнул и воскликнул, напугав Алёну и Федю:
— Это Миша! Миша! — Ласкин перешел на шепот, — вот он! А вот еще один! О господи! И вон там!
Часть детей имели внешность Мишки, но одеты были все по-разному. Вскоре всем стало понятно, что эта инфернальная массовка состоит из пятерых разных детей — троих мальчиков и двоих девочек, которые были множество раз скопированы и теперь заполняли пространство школы.
Обходя школьников на ступенях, они поднялись на второй этаж. Эта мрачная, застывшая школа внутри поразительно напоминала настоящую школу. Но были и некоторые неточности. Например, в рисунках на стенах — у котенка вместо задних лап были еще два хвоста, на которые он опирался, а черепаха из мультика про ленивого львёнка имела вместо одной из передних лап еще одну голову на втянутой шее. Расположение дверных или оконных ручек тут было отдельной проблемой. Они вечно съезжали куда-то в сторону. Странно, что создатель этого мира так и не понял, для чего нужны эти маленькие выступы на дверях и окнах. В коридоре второго этажа детей было столько же, сколько и внизу — минимум человек сто.
— Если они все оживут, — начала рассуждать Алёна, — мы пожалеем, что не стаи их убивать, пока они не активны. Дай-ка мне лучше нож, а? Вы проверяйте классы, а я пойду, пройдусь по коридору.
— Нет! — Кошкин был суров, — не расходимся.
Первая дверь справа от лестницы вела в туалет. Фёдор, держа в руках ножик, зашел внутрь и проверил все пять кабинок — никого, если не считать нескольких псевдо-детей. Следующая дверь была напротив туалета, и в реальном мире там находился кабинет биологии. Дверная ручка располагалась на уровне глаз. Федя потянул за нее и сунул голову в образовавшуюся щель. За партами сидели неподвижные дети, где-то по два человека, а где-то по три. Парты все были разной ширины. Учительница стояла у доски, держа в руках указку, а может указка росла из её ладони. С Фединого ракурса этого было невидно. На доске были нарисованы загадочные символы, ничего не означающие и бессмысленно имитирующие нашу письменность.
— Посмотрите, — произнес Кошкин, отойдя в сторону. Алёна с Васей заглянули в кабинет. Дети по-прежнему были скопированы с пятерых оригиналов.
— Я точно уверен, что он должен быть где-то тут, — сказал Вася, — он жив. Я знаю. Я чувствую это.
В следующих трех кабинетах всё было точно так же — восковые дети за партами и такой же восковой учитель-манекен стоял у доски. Подходя к пятому по счету классу, Ласкин первым услышал всхлипывания и по звуку узнал Мишу. Отец рванул вперед Кошкина, открыл дверь и увидел темное помещение, в котором все стены были затянуты шторами. Казалось, черные шторы заменяли тут обои. По периметру, не шелохнувшись, стояли дети — все копии Мишки, и только одно создание двигалось в дальнем углу во мраке.
— Папа! Помоги, я тут! — раздался голос мальчика.
Ласкин бросился к ребенку, но тут же оказался в воздухе. Федя, обхватив его руками, поднял, чтоб тот не наделал глупостей.
— Стой ты! А вдруг это ловушка?! Куда ты так скачешь, как сайгак?! — ругался Фёдор, — капитана нашего потеряли! Тебя еще не хватало, чтоб убили!
— Миша, я тут! Всё будет хорошо! — кричал Ласкин, — Федя, твою-то богу душу! Поставь меня быстро!
— Обещай, что не побежишь! — грозно рявкнул Кошкин.
— Федя! Поставь! Ты мне на руку давишь! — Ласкин брыкался.
Алёна осторожно заглянула в кабинет.
— А ну успокойся, я тебе сказал! — продолжал ругаться Фёдор, — Если это настоящий Мишка, то, папаша, радуйся — мы через минуту его забираем и уходим! А если это обманка? Что тогда делать?! Кто твоего сына будет спасать, если мы сейчас здесь пропадем?! А?! Дурень ты учёный!
— Ладно, ладно! Черт тебя! — Ласкин перебирал ногами в двадцати сантиметрах от пола, — Миша, ты не ранен?!
— Нет, но они держат меня! — плакал мальчик.
— Я сейчас тебя поставлю, — спокойно произнес Федя, — включу фонарик. Мы посмотрим, что там да как. Потом идем туда осторожно. Я иду первый. Понял?
— Да понял я! Отпусти уже!
— Эх ты… учёный… на костре печёный, — недовольно произнес Федя, развернулся и поставил Васю подальше от входа в класс. Вход Кошкин загораживал своим могучим телом.
— Давай свети туда! Чего стоишь, как истукан! — возмущался Ласкин.
Круг света от фонаря вытащил из тьмы страшную, непонятную для адекватного человеческого разума картину — в углу класса фрагментами был виден Мишка, с растопыренными в стороны руками и ногами, скрытыми за частями тел других Мишек, искусственно созданных и опутавших его — настоящего мальчика. Множество рук и ног копий Миши с ракурса, видимого со стороны двери в класс, пересекали руки и ноги реального Миши. Выглядело это, будто мальчик, спутанный лианами, находился где-то позади за паутиной из конечностей-щупалец, а перед ним и возле ненастоящие дети держали его везде, где только могли ухватиться. Это напоминало живую тюремную камеру из сплетения рук и ног, которые сцепились намертво с Мишкой и друг с другом, вплетая мальчика в себя и делая его частью своей извращенной структуры из плоти.
— Помогите! — кричал Миша.
Вася попытался протиснуться между Федей и стеной, но полицейский слегка оттолкнул Ласкина локтем так, что Вася чуть не упал.
— Ты чего творишь?! — крикнул Ласкин.
— Погоди, — произнес Федя, — ты понимаешь, что он повторяет одни и те же фразы?
— Папа! — продолжал кричать Мишка.
— Спроси у него что-нибудь, что может знать только он, — предложила Алёна Васе.
Пыл Ласкина немного поутих. Он перестал рваться в класс и задумался.
— Может, что-нибудь личное, или…
— Миша, ты
