— Нет, — ответила Слоан. Она закрыла глаза. Её тело напряглось.
— Слоан, — сказала я. — Что такое?
— Я должна была это заметить, — слова Слоан были едва слышны. — Я должна
была увидеть это раньше, но я не искала.
— Не искала что? — мягко спросила у неё агент Стерлинг.
— Его ранил не ребенок, — ответила Слоан. — И не взрослый левша, — она
открыла глаза. — Если искать, становится понятно. Если проверить все версии.
— Что понятно? — негромко спросила у неё я.
Слоан резко села.
— Я на девяносто восемь процентов уверенна, что старик ранил себя сам.
ГЛАВА 54
Какая решительность нужна человеку, чтобы снова и снова вонзать нож в
собственную плоть?
Что за человек мог убить собственную плоть и кровь, а затем спокойно
использовать нож на себе?
Я представила, как сжимаю окровавленный нож и поворачиваю его к себе.
Представила блики света на клинке.
— Боюсь, мистера Лоуелла нет дома, — открывшая дверь дома Лоуелла медсестра
почти ничего нам не рассказала. Старик уехал вскоре после разговора с агентом Стерлинг
— и никому не сказал, куда он отправляется.
Шагая по дому Лоуелла, я искала какого-то намека на улику; что-то, что
подтвердило бы теорию Слоан о том, что он убил свою дочь и своего зятя, а затем ранил
себя, пытаясь избежать подозрений. Я не могла выбросить из головы его слова об убитых
животных.
Ты сказал, что, по-твоему, Мэйсон наблюдал. Я снова представила нож,
представила, как держу его в руках. Тебе наверняка было приятно произносить эти слова,
понимая, что агент Стерлинг не услышит скрывающейся за ними правды. Ты говорил не
о том, что Мэйсон наблюдал за тем, как Даррен Дарби убивал животных. Твой внук
наблюдал за тем, как убивал ты.
— О чём ты думаешь? — спросил подошедший ко мне Дин.
— Я думаю, что, возможно, Найтшэйд действительно видел, как убили его
родителей. Возможно, он наблюдал, — на несколько секунд я замолчала. Я знала, что мои
слова заденут Дина за живое. — Возможно, это был урок. Возможно, когда пришел Кейн,
Найтшэйд подставил Даррена, потому что маленький Мэйсон Кайл понял, что мальчик,
который пытал животных, не был достоин последователей.
Дин замолчал. Стоило мне произнести слово «урок», он вернулся к собственным
темным воспоминаниям. Через несколько секунд ему удалось выбраться.
— Моя дочь была разочарованием, — я не сразу осознала, что Дин говорил от лица
Лоуелла. — Я попытался правильно растить её. Пытался вырастить её так, чтобы она была
достойна моего имени, но она стала очередной шлюхой — забеременела в шестнадцать, не
подчинялась мне. Они жили со мной — Анна, её убогий муж и мальчик.
Мальчик. Из которого вырос Найтшэйд.
— Ты думал, что Мэйсон — такой же, как твоя дочь, — подхватила я. — А затем
он стал сбегать, — как признался Малкольм Лоуелл, он пытался заточить свою семью в
клетку. Пытался их контролировать. Я думала, что гордый старик сочтет поведение
Мэйсона оскорблением.
Но что, если это было не так? Я вдохнула и выдохнула, а затем зашагала вперед,
хоть я и не знала, куда иду. Что, если Мэйсон посчитал небольшое хобби Мэйсона знаком?
— Когда стали появляться животные, — голос Дина до ужаса походил на голос его
отца, — ты подумал, что это могло быть делом рук мальчика. Возможно, у него всё-таки
был потенциал.
— Но это был не Мэйсон, — я сжала губы и подумала о сломанном и пустом
Кейне. — Это был Даррен Дарби.
— Разочарование, — резко произнёс Дин. — Знак слабости. Я должен был
преподать своему внуку урок о том, кто он и откуда он родом. Мы — не последователи.
Мы не наблюдаем.
Слова Дина напомнили мне о том, как в детстве я встретила Малкольма Лоуелла.
Ты знаешь, каково это — чувствовать, как жизнь утекает из твоих жертв. Ты
знаешь, что такое власть. Ты хотел, чтобы Мэйсон увидел, кто ты. Узнал, что за кровь
течет по его венам.
Вслух я произнесла логическое заключение этой мысли.
— Чтобы убить собственную семью, так спокойно всё спланировать, так далеко
зайти и нещадно ранить самого себя… Ко времени убийства Кайлов, Малкольм Лоуелл
уже был убийцей.
Дин подождал несколько секунд, а затем добавил:
— Уже был Владыкой.
По моей спине медленно, словно трещина по льду, пробежал холодок. Тебя
проверили. Тебя посчитали достойным. Ты убил девятерых людей.
— Временные рамки не совпадают, — сказала я, отталкивая желание обернуться
через плечо, словно старик мог стоять у меня за спиной и наблюдать за мной, как тогда,
когда я была ребенком. — Владыка ядов, который тренировал Найтшэйда — тот, кто
выбрал его своим учеником — и сам стал Владыкой только через несколько лет после
убийства Кайлов.
А значит, если мои инстинкты — и инстинкты Дина — нас не подводили,
Малкольм Лоуелл не был Владыкой ядов.
Ты был чем-то другим.
— Ты растил своего внука для величия, — сердце барабанило о мои ребра. — Ты
увидел в Мэйсоне потенциал и сделал его чудовищем. Сделал его своим наследником, — я
сделала паузу. — Ты отправил его жить с мужчиной, который знал о тонкой грани между
лекарством и ядом.
Мэйсон Кайл уехал из Гейтера, когда ему было семнадцать. Он попытался скрыть
все следы своего существования. Прежде чем стать учеником, а затем — Владыкой, он
двадцать лет жил, словно призрак.
Он знал, что это случится. Знал, кем ему предстоит стать. Даже размышляя о
Найтшэйде, я всё ещё находилась в голове старика. Ты создал его по собственному
подобию. Сделал его достойным.
Мелькнувшая тень предупредила нас с Дином о том, что мы были не одни.
— В Оклахоме подвалы считаются довольно редкими, — сообщила появившаяся
рядом с нами Слоан. — Но в этом доме он есть.
Я не сразу осознала, что к нам присоединилась Слоан, так что моё сердце успело
подпрыгнуть и застрять у меня в горле. Затем я принялась снова и снова вертеть в мыслях
слово «подвал», размышляя о том, что Лорел росла под землей.
Возможно, Холлэнд Дарби был не единственным жителем Гейтера с кандалами на
стене.
Логически, я понимала, что всё не может быть так просто. Я знала, что моя мать
почти наверняка никогда здесь не была. Знала, что, где бы Владыки её не держали, где бы
