— Джон, ну а ребенок? — возразила Коттен. — Зачем ей понадобилось убивать еще и малыша?
— Такова их стратегия. Чем ужаснее — тем лучше, — ответил Джон. — И не надо думать, что мы подвернулись случайно. Они шлют тебе предупреждение. Как с Томасом.
Коттен заправила волосы за уши.
— Мы должны положить этому конец. Мы должны найти последнюю табличку.
— Я не вернусь, — сказал Ричард по сотовому телефону.
Мария швырнула сумочку на кровать. Она уже совсем собралась на ужин к Эли, а тут Ричард выделывает фокусы.
— Что ты такое говоришь? Ты разобрался с Тайлером?
— Я пытался, но не получилось. Я больше не могу этим заниматься. У меня кончился порох.
Мария обошла кровать.
— Послушай меня, Ричард. Ты устал и нервничаешь. В таком состоянии нельзя принимать решения. Ты не способен ясно мыслить. Ближайшим же рейсом возвращайся домой. А я поговорю с Эли. Он придумает, как покончить с Тайлером другим способом.
В трубке молчали. Мария прикусила губу с такой силой, что выступила кровь. Если Ричард пошел ко дну, она отправится ко дну вместе с ним. Она зашла слишком далеко, чтобы давать задний ход.
— Ты меня еще слушаешь? — спросил Ричард.
— Да.
— Я люблю тебя, Мария. Поехали со мной. Мы будем вместе. Уедем куда-нибудь, куда угодно, лишь бы подальше от Эли. Если захочешь, заведем ребенка.
— Ричард, да что с тобой? Ты сам себя слышишь? Ощущение такое, что я говорю не с тем Ричардом, который был в Нью-Мексико. Ты жалок.
— Нью-Мексико был моей лебединой песней. Эта власть меня больше не цепляет. Я не получаю от нее ничего. И я больше не верю в…
— Чушь собачья. Ты для этого рожден. Это у тебя в крови. Мы поднимемся вместе и победим. Ты не можешь вот так просто выйти из игры. Так не делается.
— Так сделал Фурмиил, отец Коттен Стоун.
— И посмотри, что с ним стало! Он настолько пал духом, что убил себя.
— Мария, ты приедешь ко мне?
Не ответив, она бросила трубку. До встречи оставалось тридцать пять минут, теперь надо еще и переодеваться. Брючный костюм роскошен, но для сегодняшнего вечера нужно платье.
— Он провалил дело, — сказал Эли, сидящий во главе стола. Мария сидела справа от него. Они ужинали вдвоем.
Марии стало дурно. Если Эли уже поговорил с Ричардом, она обречена.
— Ты говорил с Ричардом?
— Он не снимает трубку.
Исполнение приговора оттягивается, подумала она. Если удастся сделать так, чтобы они еще какое-то время не разговаривали, если удастся сделать так, чтобы Эли не рассвирепел, она сумеет вернуть мужа.
— Может, у него разрядился мобильник? Такое случается.
— У Ричарда есть зарядное устройство для автомобилей. И обычное зарядное устройство. Он не хочет со мной разговаривать.
Мария положила столовую ложку.
— Не сомневаюсь, что он скоро позвонит. У него было напряженное время. Дождись, пока я с ним поговорю. Предоставь мне свободу действий, Эли. Доверь Ричарда мне, как раньше. Не забывай: это моя работа.
— Твой муж несчастлив.
У Марии душа ушла в пятки. Она дала Эли обет в обмен на то, что называла своим воскрешением, — следить за тем, чтобы Ричард не отбивался от рук и всерьез занимался их общей миссией.
— Я делала все, что в моих силах. Ричард просто склонен зацикливаться.
— Ты удовлетворяешь его?
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Как у вас с сексом?
Мария отодвинула тарелку с супом.
— У нас все прекрасно. Ты же знаешь, что чувствует ко мне Ричард. И как он ревнует меня к тебе. — «Шаг номер один». — И справедливо ревнует. В тебе есть сила и привлекательность. Ни одна женщина не устоит перед этим.
Строгие, жесткие линии его лица разгладились.
— Люблю, когда ты льстишь мне.
Мария дотянулась до его руки и погладила ее.
— Это не лесть, ты сам прекрасно знаешь.
Эли глотнул вина.
— Что ж, будем надеяться, что скоро Ричард позвонит и внятно объяснит, что случилось.
У Марии не было аппетита. Ужин состоял из шести блюд, и если она покажет, что тревожится, Эли это заметит.
— В Ричарде нет той силы, что есть в тебе. У него масса слабостей.
— Именно поэтому на сцене появилась ты.
— Ричард никогда не восхищал меня так, как ты. — Она опустила глаза, словно ее смущало собственное признание. — Если бы не мой долг по отношению к Ричарду… — Она посмотрела на Эли и выжала из глаз слезы. — Я живу с Ричардом только потому, что ты этого хочешь. Но ведь ты знаешь, кого я хочу на самом деле.
Эли допил вино.
— Раньше ты ничего подобного не говорила.
— Я считала, что это неуместно. Но я тысячу раз давала тебе понять это — вспомни, как я к тебе прикасалась и позволяла тебе прикасаться ко мне. Неужели ты не замечал? Неужели ты настолько слеп? Даже Ричард все видел.
Эли налил себе еще вина и, откинувшись на спинку, стал разглядывать ее.
У Марии до боли скрутило живот. Она надеялась, что насквозь он ее не видит.
«Шаг номер два».
Рука скользнула под стол и легла на колено Эли. Сначала она оценивала ситуацию и не шевелилась. Но он не протестовал, и она ласково погладила его бедро.
Улыбнувшись, сказала:
— А ведь мы могли бы использовать обе возможности. Ричарду не обязательно знать. Я могу по-прежнему держать слово и при этом служить тебе несколькими способами.
Эли молча смотрел на нее, не отводя глаз. Она буквально видела, как он взвешивает ее слова. Это хороший знак. Один из узелков в животе расслабился.
— Так вот почему ты предложила мне поужинать вдвоем, когда Ричард уехал? Потому что ты так же хочешь меня, как я хочу тебя?
Мария убрала руку, встала и вплотную подошла к Эли.
— Допивай вино, — сказала она, взяв его свободную руку и просунув под платье, на пах. — А когда закончишь, поднимайся наверх, чтобы попробовать на вкус меня. Потом шепнешь на ухо, какова я по сравнению с вином.
Мария отступила на шаг, расстегнула платье и приспустила его с одного плеча, так что обнажилась спина и одна грудь.
«Шаг номер три».
Когда она выходила из комнаты, платье упало на пол.
— У Венатори, видимо, приличный бюджет, если они могут позволить себе апартаменты на площади Кадоган, — сказала Коттен Джону, когда он, приведя себя в порядок после дороги, зашел к ней в номер. — Наверняка это стоит целого состояния.
Они с Джоном прилетели в Лондон через три дня после похорон Томаса.
— Нравится комната?
Коттен осмотрелась.
— Нравится — не то слово. Просто роскошная. Только я не понимаю, почему они тратят на меня такую кучу денег. И еще — не хочу обидеть, но не понимаю, почему они тратятся и на тебя, а не на какую-нибудь шишку из Венатори.
