из трудов во славу Господа!
Внезапно он почувствовал неуверенность во многом другом, хотя прежде Карл твердо придерживался этого убеждения.
– Чушь собачья! Вы пожнете свою награду на небесах, я хочу получить свою… Держите их на прицеле!
Марк махнул дробовиком, и Генри замер.
– Я не знаю, кто ты такой, но я чертовски уверен, что оба ствола с такого расстояния разнесут тебя в клочья и отправят в ад, и всей душой готов это доказать.
Перед глазами Уильямса мелькали белые пятна, он тяжело дышал, пот жег царапины на его спине.
Селуччи сбоку взглянул на Генри. Что мог Уильямс увидеть в Фицрое, что его так напугало? Хоть он и задал себе этот вопрос, на самом деле ему не хотелось знать ответ. Селуччи считал, что лучше всего сделать ставку на Карла Бина, который выглядел растерянным и, несмотря на явное умение обращаться с винтовкой, казался хрупким и старым.
– Все зашло слишком далеко, – спокойно сказал Майк, стараясь, чтобы его голос звучал так, как звучал бы голос разума, смягчая напряжение тоном, как бальзамом. – Что бы ни было у вас на уме, когда вы это начинали, все изменилось. От вас зависит, каким будет конец.
– Заткнись! – огрызнулся Марк. – Нам не нужны твои никчемные советы.
Карл поднял руку, которую почти благословляющим жестом положил на голову Шторма, и крепче сжал винтовку.
– И что ты собираешься теперь делать? – резко спросил он племянника.
В его голосе звучало отчаяние, вопрос был эхом молитв, оставшихся без ответа.
– Ты сам сказал, что порождения дьявола должны умереть. О нем, – Марк кивнул на Шторма, – я уже позаботился. Ее… – Туча снова заскулила и прижалась к ногам Стюарта. – ее я тоже мог бы использовать. Жаль, мы не можем заставить большого превратиться до того, как он сдохнет.
Стюарт зарычал и приготовился к прыжку.
– Нет!
Приказ Генри заставил разъяренного и бессильного Стюарта отступить.
Дробовик и винтовка были направлены на них под разными углами, и атака – удастся она или нет – принесет гибель по крайней мере одному из их компании. Должен быть другой выход… И его надо найти быстро, потому что, хотя сердце Шторма еще билось, Генри слышал, что оно слабеет и еле цепляется за жизнь.
– Держи свою чертову пасть на замке, – посоветовал Уильямс.
Его руки, сжимавшие дробовик, вспотели, но, хотя дядя держал их «гостей» на мушке, Марк не осмеливался вытереть ладони. Он прекрасно понимал: как только начнется стрельба и твари больше нечего будет терять, она бросится в атаку. Все надо тщательно спланировать, чтобы он и его шкуры вышли из заварушки целыми. И если не удастся привести дядюшку Карла в чувство…
«Бедный старик, он был не совсем в своем уме, вы же знаете».
– Хорошо, вы все, повернитесь лицом к стене.
– Зачем, Марк?
– Чтобы я мог держать их на прицеле, а ты смог бы отправить их обратно в ад, где им самое место. – И добавил с внезапным приливом вдохновения: – Такова воля Божья.
Карл поднял голову.
– Такова воля Божья.
Кто он такой, чтобы сомневаться в воле Господа?
– Мистер Бин. – Селуччи облизнул губы. Пора выложить все карты на стол. – Я детектив-сержант столичного полицейского управления Торонто. Мой жетон в переднем левом кармане брюк.
– Вы из полиции?
Ствол винтовки опустился.
– Он якшается с порождениями сатаны! – рявкнул Марк.
Полицейский сдохнет от винтовочной пули. Бедный дядя Карл…
Ствол винтовки поднялся.
– Полиция не застрахована от искушений дьявола. – Карл Бин пристально посмотрел на Селуччи. – Вы спасли свою душу?
– Мистер Бин, я верующий католик и прочитаю «Отче наш», «Апостольский символ веры» и три «Аве Мария», если хотите. – Голос Селуччи стал ласковым, голосом человека, которому можно доверять. – Я понимаю, почему вы стреляли в этих людей. Я действительно понимаю. Но разве вам не приходило в голову, что у Бога есть планы, которые вам неведомы? Не приходило в голову, что, может быть – просто может быть, – вы ошибаетесь?
Поскольку они были еще живы, Карлу Бину явно приходило такое в голову, и Селуччи попытался извлечь из этого максимум пользы.
– Почему бы вам не опустить винтовку? Мы поговорим, вы и я, и поищем выход из ситуации.
Внезапно к Селуччи пришло воспоминание из далекого детства, когда его крошечная, одетая в черное бабушка заставляла его каждое воскресенье учить стих из Библии, и он добавил:
– Ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы.
– Евангелие от Луки, глава двенадцатая, стих второй. – Карл содрогнулся, и Марк понял, что он выходит из-под контроля.
– Даже дьявол цитирует Священное Писание, дядя.
– А если он не дьявол, что тогда? – На щеке старика дрогнул мускул. – Ты бы убил представителя закона?
– Человеческого закона, дядя, а не Божьего!
– Отвечай на вопрос!
– Да, ответь ему, Марк. Ты бы совершил убийство? Нарушил бы заповедь? – Теперь Селуччи использовал свой голос как резец, надеясь обнажить гнилую сердцевину. – Не убий. Что ты на это скажешь?
Марк нынче ночью уже дважды избежал смерти. Как только он узнал тварь, напавшую на него в лесу, он понял: чтобы избежать смерти в третий раз, потребуется нечто большее, чем удача. Чтобы он выжил, все в сарае должны умереть.
А он собирался жить.
Чертов ублюдок, гребаный коп, манипулировал единственным человеком, в котором нуждался Марк, чтобы вытащить свою задницу из огня и все-таки получить барыш. Старик в роли живой марионетки был предпочтительнее старика в качестве мертвого оправдания.
– Дядя Карл…
«Нажми на родственные отношения. Напомни ему о кровных узах, о семейной верности».
– Они не Божьи создания. Ты сам так сказал.
Карл посмотрел на Тучу и содрогнулся.
– Они не Божьи создания. – Затем он обратил измученные глаза на Селуччи. – Но этот человек?
– Его приговором стали его поступки. Он охотно якшается с приспешниками сатаны.
– Но если он офицер полиции, закон…
– Не волнуйся, дядя Карл. – Марк даже не потрудился скрыть внезапный прилив облегчения. Если старика беспокоят последствия, значит, он решился действовать. Он у Марка в кармане. – Я смогу обставить все как несчастный случай. Просто будь осторожен, когда убьешь белого волкодава, или кто он там, чтобы не испортить шкуру.
Слишком поздно Уильямс понял, что сказал что-то не то. Старик вздрогнул и выпрямился, как будто взвалил на плечи страшный груз.
– Я во многом не уверен, но одно знаю точно: что бы ни случилось сегодня ночью, это случится во славу Божью. Ты не получишь никакой выгоды. – Карл Бин повернул винтовку, направив ее на Марка. – Опусти дробовик и иди туда, к ним.
Уильямс открыл рот и закрыл его, но не издал ни звука.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Селуччи; его голос и выражение лица были самыми нейтральными.
– Не знаю. Но он не будет в этом участвовать.
– Ты не можешь так со мной поступить. – Марк обрел дар речи. – Я член семьи. Твоя плоть и кровь.
– Опусти дробовик и иди к ним.
Теперь Карл понял, в чем ошибся, где сошел с указанного Господом пути. Свое бремя он должен был нести в одиночку, не следовало его ни с кем делить.
– Нет. – Марк бросил полный ужаса взгляд на Генри, который молча приглашал его подойти поближе. – Я не могу… я не буду… ты не можешь меня заставить.
Карл махнул винтовкой.
– Могу.
Марк увидел приближение смерти, когда улыбка Генри стала шире.
– Нет!
Он быстро направил дробовик на того, кто гнал его навстречу смерти.
Карл Бин увидел, как дуло повернулось к нему, и приготовился умереть. Даже ради собственного спасения он не мог застрелить единственного сына своей единственной сестры.
«В руки Твои предаю свою ду…»
Туча, не задумываясь, взвилась в воздух.
Ее передние лапы ударили старика в грудь, и заряд, свистнув мимо, угодил в восточную стену, когда вервольф и человек вдвоем рухнули на землю.
Затем Генри сделал свой ход.
Его отделяло от Марка почти десять футов, и он преодолел их в одно мгновение. В следующий миг Генри вырвал дробовик из рук Марка и швырнул оружие с такой силой, что оно пробило стену сарая. Его пальцы сомкнулись на горле
