поколебавшись, всё же заняла место рядом с магом.
Некоторое время тишину разбавлял только звук потрескивающих поленьев, да порывы ветра за окном. Остин смотрел на свои руки, сложенные в замок на столе, Андрей пристально оглядывал дворецкого, Надя нервно ёрзала, никак не могла найти удобного положения на промятом стуле.
— Я попробую рассказать, всё что помню, а вы уж судите сами, — в конце концов вздохнул мужчина и разомкнул пальцы, поднимая взгляд. — Видите ли, всё было как обычно — дом полон гостей, готовились к ужину…
— Простите, а сам хозяин дома?
— Владимир Александрович? — Остин растерянно поморгал. — Да, конечно, отдыхал у себя.
— Продолжайте, — кивнул Андрей, хмурясь всё больше.
— А потом, собственно… Хм, — дворецкий неуверенно потёр ладони друг об друга. — Потом я, понимаете, впал в drowsiness…
— Заснули? — Теперь настала очередь Нади хмуриться.
— Не совсем. Я, понимаете, не ложился спать, просто помню, как шёл куда-то, на кухню, возможно. А очнулся в малой гостиной, — Остин указал рукой куда-то за стену. — Через некоторое время услышал голоса, дальше вы знаете.
Маг и полицейская переглянулись. Андрей потёр переносицу, поворачиваясь обратно к дворецкому.
— Значит, это не Вы были на втором этаже, — пробормотал он себе под нос.
— Простите?
— Неважно, — Андрей поймал на себе обеспокоенный взгляд барышни. Она его расслышала, но уже, по всей видимости, совсем забыла о свете в оконце, что привёл их сюда. Воспоминания принесли беспокойство. — Надежда Ивановна, когда Вы в последний раз гостили у дяди?
— Мне было шесть или семь, кажется, — полицейская кидала беспокойные взгляды с коллеги на дворецкого. — Зимой на Рождество нас из Смольного пустили на несколько дней погостить домой.
— Какой это был год?
— Хм, конец 1890, получается, — всё с больше нарастающей тревогой в груди отвечала Надежда, видя, как сильно побелело лицо Остина.
— Остин, вечер, когда вы заснули, какой это был год? — Как будто между прочим спросил маг.
— Февраль 1891 года, — поблёкшим голосом отвечал дворецкий. — Oh, God.
— Остин? — Звучный женский голос раздался у двери. Все трое собеседников подскочили как по команде, поворачивая головы.
— Праскевья Фёдоровна, это Вы? — Голос дворецкого задрожал, он поспешно шагнул в сторону тьмы, но оттуда к ним навстречу первой вышла женщина. Крупная, широкая в плечах, с такими же крупными чертами лица. Волосы её были собраны в аккуратную причёску, домашнее платье и передник выглядели свежими и опрятными. Весь облик её никак не вязался с робким поведением женщины. Она, ужасно смущаясь, смотрела на собравшихся, а увидев Остина, сделала к нему широкий шаг и неожиданно заговорила на чистом английском.
— Дорогой! Я так испугалась, когда очнулась и не нашла вас рядом…
— Это Праскевья Фёдоровна, экономка, — тихо пояснила Надя, чуть склонившись к Андрею. — Жена Остина.
Дворецкий тем временем горячо сжал ладони супруги. По сравнению с ней он выглядел даже щупло, но никого, кажется, это не смущало. Мужчина, доставая платок из кармана, чтобы вытереть слёзы жены, тихо бормотал: "Всё хорошо, уже всё хорошо, голубушка".
Когда первая радость от встречи улеглась, а все положенные представления были сделаны, все снова расселись по своим местам, только теперь рядом с Остином сидела Праскевья Фёдоровна. Она рассказала примерно такую же историю, что и супруг, ни капли не улучшив ситуацию.
— Остин, скажите, Владимир Александрович был… — Андрей запнулся. Пожалуй, что может и есть, почём им теперь знать? — Владимир Александрович — маг?
— О, конечно, — дворецкий мелкий покивал.
— И сильный! — Вставила Праскевья Фёдоровна. — Посильнее многих, если хотите знать.
— Праскевья, — мягко пожурил её супруг.
— Да что теперь? — Горько усмехнулась экономка и посмотрела пристально прямо на Андрея. — Только барин не любил силою хвастаться. Он всё больше по наукам, книгам, в интриги столичные не лез. Но к нему время от времени наезжали гости из столицы, посоветоваться…
Кажется Праскевья Фёдоровна могла долго восславлять барина, так что Андрею пришлось её прервать.
— Надежда Ивановна, а что у Вас в семье говорили о Владимире Александровиче? Не может же быть такого, что человек просто пропал.
— Пока маленькая была меня особо и не посещали. Уехал куда-то, да и всё, — Надя пожала плечами. — Но я так по разговорам поняла, что матушка с дядей поругались крепко. — Барышня взглянула на прислугу. — А подробностей не знаю.
Дворецкий и экономка едва ли не синхронно пожали плечами.
— Владимир Александрович был не в духе, это правда, — снова взяла слова Праскевья Фёдоровна. — А ругался, аль нет… — Она неуверенно посмотрела на супруга. Тот снова пожал плечами.
— Простите, Андрей Сергеевич, кажется помощи от нас не очень много.
Андрей со вздохом откинулся на стуле, который жалостливо скрипнул. Картина покуда вырисовывалась загадочная и мутная. Догадки его о том, что Адлерберг был магом, подтвердились, по всей видимости, то был семейный дар. Странно, что Наденьку он обошёл стороной. Очевидно, что двадцать лет назад в доме произошло нечто, заставившее его обитателей погрузиться в сон. И непросто в сон. Андрей был уверен, когда ощупывал дом магически, что никого живых здесь не было. Больше же наверняка ничего сказать было нельзя.
Штабс-фельдфебель устало потёр переносицу, повернул голову к окну.
— Вот что… — Но как и несколькими минутами ранее, снова потерял всякий дар речи. За окном больше не было вечерней тьмы. Больше не было зимы и голого сада. За окном цвело лето, полдень. Яркая зелень, словно с картинки, наполняла сад жизнью. Мимо порхнул зяблик с синей головкой, качнул деревья ветер. Теперь было видно, что сад был яблоневый, если присмотреться, можно было увидеть мелкие, пока зреющие плоды.
Андрей, справившись с первым шоком, встал, шумно отодвигая стул и решительно направился к окну. Рама была старой, рассохшейся, щеколда поддавалась плохо. Пришлось дёрнуть раз, второй.
— Андрей Сергеевич! — Послышалось сзади встревоженное. Наконец щеколда поддалась. Андрей с силой толкнул створки, на него дохнуло летом. Маг одним движением перескочил через низкий подоконник. — Андрей Сергеевич, куда Вы?!
Испуганный появлением человека вспорхнул и унёсся в голубую даль неба зяблик. Андрей замер, разглядывая сад перед собой. Вдохнул полной грудью горячий и полный сладко-травянистых запахов воздух. После их с Надеждой похода по зимнему лесу по-прежнему было зябко, даже слабые попытки отогреться у камина не помогли. Но теперь Андрея объяло тепло. Так бывает только тогда, когда выходишь из студёного подвала или холодной избы в горячий, знойный полдень июля. Заливались птахи, где-то вдалеке у леса считала время кукушка. Одуряюще-сладко пахли кусты гортензии рядом. Над ними тяжело кружили шмели, создавая великолепную какофонию звуков.
Что это, иллюзия? Проход в другой мир или время?
— Андрей Сергеевич! — Из окна высунулась Надя,
