Витя Гуляев посмотрел на нее с восхищением.
– Тогда все намного проще, – сказал Фазылов. – Мы можем облегчить спасательный корабль за счет планетарных сканеров. Это позволит нам сократить время перелета часа на полтора.
– Неплохой выигрыш, – заметил Вараксин.
– Неплохой, – согласился Фазылов. – Но беда в том, что мы не знаем, где искать.
– Возможно, они все еще в Чаше Сократа, – ввернул Гуляев. – Там, где находилась станция до исчезновения.
– Почему вы так решили?
– По графику на сегодня у них была намечена инспекция периферийных мониторов, установленных за десятки километров от станции. Есть небольшой шанс, что в момент, когда все произошло, их не было на самой станции.
– Забавно, – сказал Вараксин. – Нам это как-то и в голову не приходило… То есть станция исчезла, а люди остались на поверхности Марги голые и босые?
– Не такие уж и голые, – возразил Фазылов. – У них ведь должен быть транспорт для инспекции. И этот транспорт предназначен для передвижения в условиях отсутствия атмосферы, не так ли?
– Куттер, – сказал Гуляев. – Скорлупка на гравитационной тяге.
– Паршиво, – сказал Фазылов. – Я рассчитывал хотя бы на блимп. Тогда они могли бы подняться на орбиту Марги и ждать нас там. И у блимпа есть сигнал-пульсаторы для дальней связи. А у куттера только приемники, и те слабые.
– Сколько они могут продержаться в скафандрах и куттере? – спросил Вараксин.
– Часов десять-двенадцать, – предположил Гуляев. – С учетом того, что прошло уже четыре часа.
– Если бы они догадались взять на борт куттера блок-универсал, – сказал Вараксин, – с воздухом у них проблемы не было бы вовсе. Да вообще о половине проблем можно было бы забыть.
– Но кому такое придет в голову? – произнес Фазылов. – Вот на блимпе блок предусмотрен штатно.
– Но ведь куттер тоже может выходить на орбиту, – сказала Маша.
– Конечно, может, – сказал Фазылов. – Только что он там станет делать? У него нет серьезной защиты от жесткого излучения. Он даже не вполне герметичен. Правильно сказал юноша, это обитаемая яичная скорлупа…
– А какова дальность полета куттера в открытом космосе? – спросила Маша.
– Как всякий аппарат на гравигенной тяге, куттер способен совершать выход во внешние контуры экзометрии, – терпеливо пояснил Фазылов. – До нас они точно не долетят.
– А до соседней планеты?
– Могут долететь. Но зачем им это?
– Я, кажется, понял, к чему вы клоните, барышня, – вмешался астроном Огневец. – Если вы о параде планет, то…
– Я об этом не ведала, – призналась Маша. – Это я так… от балды.
– Что еще за парад планет? – поморщился Вараксин.
– Сейчас в планетной системе Шастры можно наблюдать такое редкое астрономическое явление, – сообщил Огневец. – Все пять планет выстроились на своих орбитах в одну линию. Кстати, в Солнечной системе такое тоже случается…
– О Солнечной системе в другой раз, – отмахнулся Вараксин.
– Действительно, сейчас Маргу и соседние планеты разделяют минимальные расстояния для прямого перелета. Что-то около сорока миллионов километров до внутренней, Антары, и чуть дальше до внешней, Надидхары…
– Куттер способен одолеть такое расстояние, хотя и на пределе, – сказал Фазылов. – И даже совершить посадку. Яровой – опытный звездоход, он бы справился.
– Но что им делать на Антаре или Надидхаре? – спросил Огневец недоумевающе. – Эти миры столь же враждебны, как и Марга. На Антаре есть атмосфера, но для дыхания она непригодна. Зачем вы об этом спросили, барышня?
– Я пока не знаю, – сказала Маша печально.
– Хорошо, – сказал Вараксин с самым недовольным выражением лица, какое можно было только вообразить. – Мы обменялись соображениями, теперь пора действовать. Аким Салихович, – обратился он к Фазылову. – Прошу ускорить подготовку к вылету, насколько это возможно без угрозы для успеха миссии.
– Разумеется, – кивнул тот.
– А если я скажу вам, куда лететь, – сказала Маша, поражаясь собственной наглости, – как быстро вы сможете избавиться от лишнего груза?
Фазылов посмотрел на нее, как на диковинную зверушку, которая вдруг заговорила человеческим голосом. Наконец ответил твердо и бескомпромиссно:
– Даже не думайте, девочка.
Он повернулся и вышел. Глядя ему вслед, Маша прошептала обиженно: «Я вам не девочка, я энигмастер». На нее никто не смотрел, даже Витя Гуляев. «Неужели это из-за моей прически? – подумала Маша. – Или, страшно предположить, – из-за бабочек на блузке? А они мне так нравятся…»
В коридоре Маша догнала ксеноархеолога Аристова.
– Два слова, – сказала она умоляюще. – Ну хорошо, три.
– Давайте, Машечка, что за церемонии, – сказал Аристов.
– О чем вы не успели рассказать про ирулкаров?
– Хм… Если вы имеете в виду их странные эксперименты… – с высоты своего немалого роста Аристов окинул Машу серьезным взглядом. – Что у вас на уме, дитя мое?
– Вы будете первым, кто об этом узнает, – клятвенно заверила его Маша.
– Что ж, извольте. В силу профессиональной подготовки вы должны понимать, что любой представитель иного разума потому таковым и называется, что он на самом деле иной. Даже самый дружественный, вызывающий нашу искреннюю симпатию и говорящий на одном с нами языке. Этот биологический вид прошел длинный эволюционный путь в условиях, совершенно отличных от земных. Он иначе устроен, у него иной метаболизм, иные история и культура, иные этика и система ценностей, и мыслительный аппарат функционирует по иным правилам. Доступно объясняю?
– Угумс, – сказала Маша нетерпеливо. – Полагаю, это была преамбула. И я давно созрела, чтобы выслушать амбулу.
– Еще пару слов, – усмехнулся Аристов. – Тем не менее, невзирая на все различия, с большинством галактических рас мы общаемся, сотрудничаем и в целом неплохо понимаем друг друга. А вот вам и амбула: существуют расы, с которыми понимание отсутствует.
– Почему? – поразилась Маша.
– Для меня, практика и реалиста… по первому образованию я, как вы знаете, ксенолог… это как раз неудивительно. По эволюционным причинам мы и не должны находить общий язык и точки соприкосновения интересов. Меня куда больше поражает то обстоятельство, что, вопреки всякой логике и законам мироздания, однако же находим и понимаем друг друга. Это главный парадокс и базовое противоречие ксенологии как науки.
– Забавно, – сказала Маша. – И тем не менее вы работаете ксеноархеологом и успешно двигаете вперед науку, построенную на парадоксе.
– Я археолог по второму образованию, – сообщил Аристов. – Давайте назовем это не парадоксом, а приятным сюрпризом. Так всем будет намного комфортнее, вы не находите?
