– Запомни, мальчик, – наставлял Иоанна старый книжник. – Существует только тот, кто ищет Бога.
– А где искать Бога? Знает ли он обо мне?
– Бог везде! Бог обо всем и обо всех знает. Бог знал о тебе, когда ты еще не вышел из чрева матери твоей, – поучал рав.
– А как узнать, есть во мне Бог или нет Его во мне?
Книжник недовольно вскинул голову:
– Ты жив, раз говоришь со мной. Разве это не доказательство? Дай сюда твою руку.
Мальчик боязливо протянул старику руку. Тот взял ее за запястье и стал большим пальцем нащупывать какую-то жилку. Наконец нащупал и сказал:
– Сейчас я уберу большой палец, а ты положи на это место свой указательный и слегка придави.
Мальчик сделал, как сказал ему старик, и поразился, почувствовав под пальцем легкое биение. Под пальцем пульсировала жизнь.
– Что это? – спросил мальчик. – Это Бог? Он говорит со мной?
– Он говорит, что любит тебя и хочет, чтобы ты прилепился к нему всей душою своею, всем сердцем своим…
– Я люблю Бога и всегда молюсь ему… А такая жилка есть у каждого человека?
– У каждой живой, созданной Богом твари.
– Я теперь еще больше буду молиться Господу, – пообещал старцу мальчик.
Так Иоанн Зеведеев понял, что Бог денно и нощно присутствует в каждом человеке, в каждой живой твари и не дает им умереть.
Сын Зеведея, мальчишка с курчавыми, пропахшими рыбой волосами и глазами, в которых отражалось море, научившийся сначала нырять и плавать, а уж потом ходить по земле, любил, бросив весла, лежать на дне лодки и смотреть в высокое небо, шатром раскинувшееся над водами Галилейскими, следить за игрой облаков, удивляясь, как меняется их цвет, как складываются и переливаются друг в друга странные, замысловатые, кем-то вылепленные из мягкой полупрозрачной плоти фигуры. Он понимал, что это, конечно, зачем-то делает Бог, и мечтал, чтобы Всевышний как-нибудь заговорил с ним на человеческом языке, как с Моисеем или Соломоном, которому Бог обещал сердце мудрое и разумное… Он молил Небо об этом, но никто не откликался на его призывы. И лишь однажды в ответ на его мольбу облака на миг остановились и образовали нечто похожее на врата. В просвете между облаками он увидел ослепительное свечение и догадался, что это и есть те врата, за которыми находится Небесный Престол. Иоанн понял, что это ответ на его моления…
– Что ты делаешь один в лодке? С кем ты там разговариваешь? – не раз спрашивали Иоанна брат Иаков и соседский мальчишка Андрей Ионин. – Хочешь показать, что очень умный? Учишь с равом Писание и, наверное, смеешься над нами, да?
– Я разговариваю с Богом, а Бог разговаривает со мной, – соврал Иоанн, пугаясь сказанному. Ибо нельзя поминать имя Господа всуе, учил рав.
– Мы тоже хотим говорить с Богом, – сказал Андрей Ионин. – Научи нас.
Иоанн взял друга за запястье, нащупал пульсирующую жилку, как это сделал Ахав, и предложил Андрею приложить к этой чудодейственной жилке палец. Андрей в нерешительности посмотрел на Иоанна, потом на его старшего брата Иакова. Тот кивнул. Иоанн ему уже показывал, как бьется эта жилка. Андрей приложил палец и замер.
– Да, я слышу. И это Бог? – с сомнением спросил он.
– А кто же еще? – поддержал брата старший Иаков. – Так сказал Иоанну рав, а он читал об этом в Писании.
– Покажу эту жилку Симону, – обрадовался открытию тайны Бога Андрей. – Только он не поверит. Скажет: «Иди лучше просмоли лишний раз лодку, чем знаться с Зеведеями». «Чего только не придумает этот Иоанн», – скажет Симон, потом погладит свою рыжую бороду и сделает страшные глаза. Так он в детстве всегда пугал младшего своего брата Андрея.
– А ты не говори ему. Пусть он лучше свою жену ублажает. Зачем ему эти наши разговоры? – сказал Иаков. Оба они с Андреем, узнав, что Иоанн ходит к раву читать Писание и не приглашает их с собой, чувствовали себя обиженными.
В общем, по побережью среди рыбаков распространилась молва, что младший из Зеведеев, Иоанн, за-просто беседует с Богом и все на свете знает.
Как-то раз Иаков и Андрей Ионин решили зло подшутить над Иоанном. Подкрались потихоньку к лодке, где, положив под голову свернутый парус, лежал Иоанн и, как всегда, разговаривал сам с собой. Не с Богом же он так запросто разговаривал! Хотя они слышали: он не раз упоминал Господа, о чем-то просил Его. Мальчишки слышали, как Иоанн шептал: «Господи, научи меня так счислять дни наши, чтобы приобрести сердце мудрое». – «Вот змееныш! – возмутились они. – Ишь, чего захотел! Ему – сердце мудрое, а нам – ничего. Ладно. Мы это ему припомним».
Андрей где-то нашел козлиное копыто и принес показать Иоанну, но, оказавшись в сговоре с Иаковом, решил им попугать младшего Зеведея, чтобы не очень заносился. Ползая вокруг лодки на коленях, благо Иоанн молился и ничего не слышал, друзья наследили на песке этим копытом. Получалось, что кто-то двуногий, который имеет вместо ступней копыта, только что бродил вокруг лодки, слушал, о чем молил Иоанн, и запоминал все его слова, чтобы потом сотворить с ними что-нибудь худое.
Закончив печатать следы, Андрей забросил копыто за прибрежные кусты, перемигнулся с Иаковом, и озорники враз закричали:
– О, Иоанн, Иоанн! Кто это тут у тебя был? Только посмотри, что творится вокруг! С кем ты тут общался?
– Чего вам? – раздосадованный Иоанн высунулся из лодки, недовольно поглядел на мальчишек, взглянул на изрытый козлиным копытом песок и обмер.
У озорников сразу полегчало на душе при виде вытянувшегося изумленного лица Иоанна. Так ему, зазнайке, и надо! Даже обида на него прошла.
– По-моему, тебя навещал лукавый, – делая вид, что погружается в размышления, сказал Андрей Ионин. – И я, пожалуй, знаю, кто это был! Это был Азазел!
– Точно, – поддержал приятеля Иаков. – С тех пор как ты, Иоанн, стал ходить к раву, я не раз замечал эти следы у нашей лодки после ночи, по утрам. Только не хотел говорить тебе, брат. А теперь, как видишь, Азазел и днем навестил тебя. Что теперь нам, несчастным, делать?
– Да, – поддержал Андрей. – Пропали мы теперь. Азазел, наверное, наделал страшных дыр в днище лодки… Пойду погляжу, нет ли следов злодея в нашей с Симоном. Симон ведь предупреждал меня: не водись с Иоанном.
У Иоанна выступили слезы, и озорники тут же признались, что позавидовали знатоку Писания и подшутили над ним. И мир был восстановлен.
Два дня на море бушевал шторм, срывая рыбацкие шатры и разбрасывая по побережью сети, унося лодки в море и выбрасывая разбитые бурей остовы их на заваленный черными водорослями прибрежный песок. Рыбаков, которые не успели вернуться из вод до шторма, больше не ждали: образовавшиеся в темной воде огромные водовороты вмиг унесли с поверхности моря все живое в глубокие морские пучины. Ревел ветер, пригибая к земле стволы пальм, и все грохотало и сверкало вокруг. Черное небо полосовали белые молнии. От воды несло холодом и смертью. Волны выбрасывали на берег камни, водоросли, мертвых рыб, утонувших в нахлынувшей на берег большой волне кур, мелких птиц. В эту страшную ночь Иоанн метался в жару, кричал, звал кого-то, но к утру успокоился, уснул, а проснувшись, рассказал отцу сон, который мучил его большую часть ночи.
