Да… таковы были их нескрываемые планы. Но вот еще одна надежная заглубленная двухуровневая защищенная от любых угроз нетронутая постройка оказалась невостребованной. Исследований не состоялось…
Спохватившись, я перестал заниматься абсолютно лишними сейчас размышлениями и заторопился к стальным створкам. Вернувшись в основной подземный зал, несколько раз включил и выключил фонарик, размахивая при этом руками. До мне донесся облегченный крик уже начавшей нервничать Милены. Махнув напоследок, вернулся в коридор и на этот раз обратил внимание на вездеход. Я обошел тяжелую, непрестанно делая фотографии. Уже ясно, что я поторопился, назвав этого монстра близнецом своего вездехода. Это совсем не так.
Для начала машина была развернута к воротам не тупой мордой, а кормой — просто меня сбил с толку глядящий на меня массивный кокпит. На другой стороне имелся еще одна рубка, но она была куда больше в размерах. Сам вездеход выше моего примерно на метр и длиннее метра на три. На крыше длинный горб с торчащими из него решетчатыми штуками, что больше всего походили на некие мощные… излучатели? Катки защищены стальными плитами сверху и с боков, что вкупе с пушками делали машину очень похожей на огромный боевой танк.
Да… это танк. Боевая машина. Сейчас невозможно оценить ее ходовые качества, но наверняка они более чем неплохи. Ценная находка. Но бесполезная — во всяком случае сейчас. Ибо выковырять это «зернышко» из бетонной скорлупки, не уничтожив при этом Пальмиру попросту невозможно.
Добравшись до стальной двери, я с помощью приклада осторожно сбил лед, затем разблокировал механизм замка и попытался открыть. Дверь поддалась не сразу, но все же уступила моей настойчивости. Заглянув внутрь, я увидел лишь просторный пустой салон, спинки кресел и консоли управления. Сделав несколько фотографий, я закрыл дверь, спрыгнул с гусеницы и едва не упал. Выругав себя за проявление мальчишеской лихости, зашагал к стальным створкам и чисто на вбитых уже в подкорку машинальных рефлексах чуть повернулся и глянул на коридор позади. Еще через мгновение я уже бегом поднимался по наметенному у ворот снежному склону. Перевалив гребень, втиснулся в щель и… меня резко дернуло назад. Дыхание перепуганным хрипом вырвалось из груди, что-то железной хваткой стиснуло внутренности, пытаясь извернуться, я посмотрел назад и… понял, что зацепился оружейным ремнем за какую-то неровность на стальной грани створок. Выругавшись, сдернул ремень, вкатился внутрь и метнулся к рычагу.
Рывок…
Створки начали раздвигаться.
— Черт! — рявкнул я, дергая снова.
Лампы там в коридоре полыхнули ярче, а створки остановились. Проем теперь больше метра.
Я обреченно застонав, осознав ущербность этого механизма — чтобы начать закрываться, воротам сначала надо раздвинуться до конца, а затем уже они пойдут на смыкание после следующего рывка.
Если все так — то это глупо!
Я дернул за рычаг и механизм снова загрохотал. Стальные плиты с невыносимой медлительностью снова расходились, обрушивая со стен пласты снега и льда. Перехватив обрез, я подбежал к проему, развернулся, поднял ствол и… навел его на медленно приближающуюся фигуру с пылающей в груди синей искристой звездой. Нас разделяло чуть больше десяти метров, и я с огромным трудом заставил себя остаться на месте и нажать на спусковой крючок.
Выстрел… Я не промахнулся. Пуля ударила в белый впалый живот, пробив в нем темную дыру. Я как в замедленной съемке увидел вырвавшийся из раны сноп искр. Шагающая ко мне нагая женщина со стоящими дыбом искристыми длинными волосами, подняла руку и по ней побежали всполохи грозных молний. Я торопливо выстрелил и тут же шарахнулся в сторону, упал и покатился. Удара молнии я не увидел, но он был, если верить запаху озона и характерному электрическому треску у стальных ворот.
Вот и добегался охотник…
Вот и допрыгался…
Пока эти непрошенные мысли крутились в голове, я успел рывком подняться, парой прыжков оказаться рядом с рычагом, суметь устоять на льду и тут же дернуть за рычаг в момент, когда лязгнувшие ворота наконец-то раздвинулись полностью и остановились.
Надежды не обманулись — створки с грохотом начали смыкаться. А я, даже не глядя на них, бегом рванул через весь огромный ангар, спеша на крики Милены сверху. В ответ я кричать не стал — берег дыхание. А в моей голове буквально полыхала яркими рождественскими огнями страшная картинка трех синих пульсаров, увиденных мной в коридоре. Одна синяя звезда была ближе — та самая женщина, что только что попыталась выжечь мне мозги электродугой. Еще два пульсара полыхали далеко позади. Пробежав метров сто, я поскользнулся и все же упал. Разбил подбородок, прокушенный язык полыхнул огнем. Остановившись, уселся, посмотрел на ворота и… удивленно заморгал.
Страшная фигура с синим огнем в груди стояла у рычага и… пыталась опустить его. Но металл не поддавался! Она уже повисла на рычаге всем телом, но он оставался недвижим. И тогда она отпустила неподвластный ей металл и медленно развернулась ко мне…
Прекрасная фигура — будь она живой. Длинноногая, высокая… лицо искажено застывшей гримасой и не понять была ли она красива при жизни. Указав на меня белой рукой, она зашагала в мою сторону. Подскочив, я рванул к лестнице, откуда продолжала истошно вопить подбадривающая меня Милена, что уже срывалась на визг. Разделяющее нас расстояние сократилось и ее крики наконец-то стали внятней:
— Она тоже бежи-и-ит!
Посмотрев назад, я едва не упал снова — ледяной призрак бежал! Бежал быстро! Уверенно! И стремительно догоняя меня! Я поднажал, хотя уже с трудом удерживал равновесие. Через несколько метров снова глянул назад и… увидел, как преследовательница падает. И даже успел разглядеть почему она упала — наступила босой пяткой на льдистый участок и тут же рухнула. Сцепление с поверхностью хромает — а вот у меня пока все норм. Старательно избегая любых подозрительных мест, я добежал до лестницы и полез вверх, моля только об одном — лишь бы рука не сорвалась! Еще одного шанса не будет… Поднявшись на несколько метров, я задрал голову и прокричал:
— Там шкура! Сверток! Милена! Сверток там наверху, где постель! Сверток! Сюда!
Надо отдать ей должное — Милена мгновенно поняла, о чем я говорю, и ее голова тут же исчезла из виду. А я, со свистом загоняя стылый воздух в полыхающие легкие, лез дальше как можно быстрее, но все же успел пару раз глянуть вниз.
Враг уже был внизу и хватался за первые ступени. Когда я глянул еще раз — она уже лезла вверх, но получалось это у нее далеко не так хорошо как с бегом. Босые заледенелые ноги скользили на металле, она постоянно срывалась, повисала, ударялась ногами о стену. Один раз сорвалась, но успела перехватиться и опять начала подъем. Теряемые ей секунды позволили мне оторваться и добраться до края обрыва. Перевалившись, упав на бетонную плиту, я, извиваясь, кашляя и морщась от пронзающей грудь боли, вытащил из карманов патроны, отыскал помеченные нужным знаком, торопливо перезарядил оружие и опять катнулся к краю, едва не улетев в пропасть. Ствол винтовки со звоном ударил о ступеньку. Получив опору, я неспешно прицелился и выстрелил. Картечь большей частью влетела в лицо поднимающейся нагой девушки, раскромсав щеки, выбив зубы. Глаза уцелели, а вот нижняя часть лица считай исчезла. Но ее это лишь замедлило и она продолжила подниматься подобно смертоносному механизму, не сводя с меня налитых электрическим светом мертвых глаз.
Выстрел…
Кисть ее правой руки просто исчезла. Вниз полетели ошметки мерзлого мяса — а она следом за ними, крутясь и ударяясь о скобы. Рывок… хруст… и она повисла на одной из ступенек, не сводя при этом с меня страшных глаз.
— Вот же черт… — пробормотал я, перезаряжаясь и пораженно смотря не на нее, а туда на ворота — там сомкнувшиеся створки медленно сдавливали вставшие между ними две фигуры с синими пульсарами в груди!
Секунда… другая… и ворота победили и сомкнулись, раздавив сопротивление. Двойная электрическая вспышка едва не ослепила меня даже с такого расстояния. По стенам пробежала сеть электрических разрядов. А я выстрелил вниз и… она метнулась в сторону. Картечь прошла мимо. У меня остались только пули и я, даже не задумываясь, просто перезарядил оружие, наклонился и выстрелил. На этот раз попал, но ее это не остановило — хотя с одной рукой она поднималась куда медленнее. Глаза продолжали гореть…
