- Она убивала людей и свершала черные ритуалы! - взревел Тристан, яростно потрясая решетку. - А ты помогал ей избежать правосудия! Бесхребетный сопляк! Думал вымолить себе ласковый взгляд за эти мерзкие дела?! Жалкий нытик! Она не любила никого и никогда, и ласково смотрела только на себя, в зеркало!
Де`Вард, трясясь мелкой дрожью, лишь отрицательно мотнул головой. Взгляд его черного глаза стал вдруг так пронзителен и ужасен, что я вскрикнула от боли, что почувствовала в его взгляде.
- Нет, - тихо и очень зло произнес Де`Вард. - Нет. Она любила. Любила тебя, мерзавец, гладкий потаскун. По-настоящему любила и любит. Я-то знаю; я прожил с ней не одну сотню лет. Я предлагал ей трон; я предлагал ей убить Короля и стать королевой, но трон ей не нужен был… без тебя. Ничего без тебя не нужно. Только поэтому до сих пор жив Король. Только поэтому.
В муке Де`Вард обхватил голову и застонал, закричал и безумно засмеялся, раскачиваясь из стороны в сторону, словно безнадежный больной, знающий, что от боли его не может спасти ничто в мире.
- Я же все для нее, все, - забормотал он бессвязно. - В тот день, когда она задумала тебя убить… она была на грани помешательства, она была в отчаянии… Она так страдала от твоей холодности и безразличия…
- Отчаяние - отличное оправдание для барышни, которая хочет убить Инквизитора, - сухо съязвил Тристан. - И ты, конечно, знал обо всем. И не предупредил меня. А ведь я твой брат. Я защищал и тебя от темных сил. А ты так вот запросто позволил ей совершить на меня покушение.
Де`Вард снова застонал, и мука отняла у него последние силы. Он упал на колени, скрюченными пальцами обхватив себя за плечи, дрожа и дыша разинутым ртом, словно боль его разлилась по крови и отравила все тело.
- Я глупец, - шептал он, - да, я глупец! Я должен был предупредить, я должен был предотвратить эту страшную дуэль… Я же знал, чем все это может кончиться! Глава Ордена Инквизиторов! Черт тебя дери, Тристан Пилигрим! Почему ты кажешься таким хрупким и слабым, и почему оказываешься прочнее стали?! Ведь я смог бы сберечь ее, если б отговорил от этой затеи… Но я надеялся, - в тишине, которую наполняло лишь наше дыхание, его крик был почти как покаяние, как зов, обращенный к небесам, - я надеялся, что она убьет тебя, и на этом с ее любовью будет покончено! Да, покончено! С тобой, с ее одержимостью тобой! Со всем… и тогда я бы мог… попытаться…
Эти слова-признания Де`Вард выкрикнул особенно мучительно; эта правда жгла его много лет, но не потому, что он раскаивался перед Тристаном.
Нет.
Перед братом он не испытывал ни малейшего стыда.
- Она попросила, - глухо выдохнул Де`Вард, - и я ее подержал. Я надел маску и черные одежды. Я выступил против тебя, Тристан, на том помосте, вместе с чернокнижниками и убийцами, которых ты карал. Я сам хотел убить тебя; видят небеса, как я хотел убить тебя! За одну ее улыбку я готов был покрошить тебя на куски! Я сам выкрикивал слова заклятья, что она читала, готовясь отправить тебя в ад! Но ты оказался ловчее, проклятый белый призрак, хотя и несколько раз ранен. Вид твоей крови обманул меня; я думал, что ты ослабел, и что мне удастся справиться с тобой. Но… Вот куда делся королевский сын Вард, Тристан. Ты сам воткнул клинок в мое сердце, и рука твоя не дрожала!… Исполнил свою работу, королевский бастард, брат, Инквизитор. Покарал нечестивца.
Тристан в ужасе схватился за голову. Чудовищные признания Варда ужасали его.
- Что ж, Инквизитор, как бы плох я ни был, но это ты убил меня, не наоборот. Я не запачкал себя братоубийством. Но я любил Офелию, даже горя в огне ада, - продолжил Де`Вард. - Я молил лишь об одном: быть с ней рядом. Я отдал всего себя и душу в придачу! И магия отдала ее мне! Офелия моя! - прокричал он, страшный, встрепанный, как грязный ворон. - Я не могу ее любить, но я вижу ее каждый день, я касаюсь ее каждый день, и моя любовь питает ее жизнь! Я слышу, как бьется ее сердце, я украшаю ее так, как пожелаю, я дарю ей все - весь мир на ладони могу поднести! Золото, шелка, бриллианты, даже новое лицо, так похожее на живое - я все ему могу дать! И она больше никому не может принадлежать, никому!
На языке моем вертелась колкость о том, что его возлюбленная, ради которой он столько перетерпел, так и не наградила его ласковым взглядом. Ему досталась лишь ненависть, желание избавиться, интриги, затеянные против него, да удары молотка по пальцам, которые Офелия наносила своему верному влюбленному весьма щедро, и не стесняясь. Но я смолчала; что-то в этой истории пугало меня своей болезненной ненормальностью сильнее, чем черная магия и паровоз вместе взятые.
- Магия прокляла тебя, глупец, - глухо произнес Тристан. - В вашей паре ты - демон. Ты - нечисть. А она всего лишь привязанная к тебе жертва, твоими нечистыми молитвами, твоими грешными словами. Быть навечно связанным с существом, которое истово ненавидит тебя и жаждет избавиться - даже зная, чем ты пожертвовал ради нее, - этого и врагу не пожелаешь… не то, что младшему слезливому братцу! Черт тебя дери, Вард, как тебя угораздило?! Неужто в твоей вечно ноющей душонке не нашлось места для чего-то хорошего и светлого, но зато отыскалась бездонная черная попасть для всего самого низкого и ужасного?! Ты собирался убить меня! Инквизитора! Брата! Ты готов был совершать все мерзости, на которые способен человеческий разум, ради жестокой девчонки?! Приказала б детей кидать в огонь - кинул бы? Не отвечай; я знаю, кинул бы. Я это чувствую; я слышу, как дрожит твое сердце. Ты пачкал руки кровью и думал в робкой надежде: «А вдруг это поможет?..» Твое сердце и сейчас трясется, как овечий хвост, испуганно и жалко, потому что ты думаешь сейчас: «А вдруг мне не хватило именно этого, чтобы завоевать ее?» Стоило все это, - глухо поинтересовался Тристан, - такого ужасного существования и коротенькой приставки Де к твоему новому, демоническому, имени?
- Стоило! - сверля Тристана ненавидящим взглядом, выдохнул Де` Вард. - Она моя!
- Она никогда не была твоей, - огрызнулся жестокий Тристан.
Генри, отходя ото всех этих откровений, шевельнулся.
- Ну, что же, - произнес он тяжко, словно слова даются ему с невероятным трудом. - Ты вполне заслуживаешь и смерти, и милости. Я убью тебя быстро.
- Нет! - взвился за решеткой Тристан, вцепившись в железные прутья. - Нет, он мой! Этот грешник, этот негодяй!.. Вард, не смей принимать из его рук милостивую смерть! Ты мой, черт тебя дери! Я освобожу тебя! Смирись со смертью и покайся!
- Никогда! - выдохнул Де` Вард, и его страстный, фанатичный шепот торжественно отдался эхом ото всех стен.
Генри пожал плечами.
- Но тебе придется зайти в клетку с Инквизитором, - произнес он, - или я тебе прикажу приставить к горлу твое оружие и убить себя, и ты, как всякое адское создание, вынужден будешь меня послушать. Так что лучше честная дуэль, не так ли?
Вмиг демон оказался на ногах; в руке его сверкнула шпага. От близости нас с Генри, от наших амулетов, да его и серебряного дога, охраняющего Изольду, черты демона постоянно менялись. Это был то измученный, истощенный и высушенный своей безответной любовью Вард, то Офелия, выглядевшая, как загнанная в угол хищная кошка.
Ее светлые кудри рассыпались в беспорядке, она в испуге жалась к стене, скаля зубы и трясясь всем телом, глядя на серебряного дога. Пес яростно рычал, трясясь всей свой лоснистой шкурой от злобы. И тогда Офелию сменял Вард, но становилось только хуже; дог заходился в лае, чуя демона, и Вард со стоном исчезал, не в силах защитить ту, что любил больше всего на свете.
А мое запястье внезапно словно обожгло. Я опустила взгляд и увидела, что на браслете бусины сложились в имя демона и жгут мою кожу. Трясущимися пальцами я перебросила одну бусину назад, имя демона рассыпалось, и Офелия застонала в муке, отворачивая изувеченное лицо от лающей собаки.
