очками Далтон.
— Вы же понимаете, что ваши действия спровоцируют не только следователя, но и Роберта, которому он наверняка все доложит!
Мне едва удавалось реагировать в рамках приличий. Похоже, я успокоюсь, только когда королеву упекут в монастырь, а еще лучше казнят. Ну или когда…
— Теперь надо срочно изъять артефакт Кеннета! Заговорщики вот-вот доберутся до него и подменят, если уже не подменили. Вы разворошили осиное гнездо! — Мне словно вставили в седалище реактивный двигатель, готовый вот-вот взлететь в космос.
— Я?! — Далтон даже от тарелки оторвался и посмотрел на меня так, что сердце екнуло. Вдруг он сейчас встанет и уйдет? И что нам тогда делать?! — Ну вы, сударыня, и нахалка! Простите, герцог. У меня просто нет других слов.
— Ой, да хоть горшком назовите, только в печь на сажайте. — Я выдохнула и мысленно залепила себе подзатыльник. Нервы ни к черту. Соберись, Поля, ты же профессионал. — Но артефакт, с помощью которого можно снять проклятие, как можно скорее должен оказаться в наших руках. Хорошо, в ваших! Главное, чтобы он не попал к заговорщикам. — И я пронзила Далтона суровым взглядом: — Что вы собираетесь предпринять по этому поводу?
— Как прекрасно, что женщин не берут на работу в сыск, — вызывающе фыркнул в ответ Бонд. — Иначе такие, как вы, сударыня, устроили бы там форменный дурдом.
Тьфу, сексист паршивый. Молчал бы про дурдом. Между прочим, ни у одного следователя-мужика на моей памяти не было такого процента раскрываемости и такого порядка в документах, как у меня и моих коллег-женщин! Но об этом Далтону, увы, знать не положено.
— Давайте ближе к делу, сударь. Что мы будем делать?
— Мы? — влез в наши препирательства Кеннет и глянул на меня эдак по-особенному.
— Мы! — Я и его одарила суровым твердым взглядом. — Если вы, мужчины, сию секунду ничего не предпримете, я сама возьму это управление штурмом, и…
— Не надо, сударыня. — Бонд, закашлявшись, торопливо отложил вилку. — Этого управление точно не перенесет. А насчет артефакта можете быть спокойны. Заговорщики до него не доберутся ни при каких условиях.
— Откуда такая уверенность? — Кен тоже отложил вилку, отодвинул тарелку и принялся комкать в руках салфетку.
Всю беседу он старался казаться собранно-невозмутимым. Но я-то видела, как его внутри потряхивает, вероятно даже сильнее, чем меня. Для него же принц не просто абстрактный человек, который может вскоре погибнуть, а друг.
— Ну, во-первых, охрана предупреждена. А во-вторых… — Далтон сделал длинную паузу, скрывшись за чашкой с кофе.
— Сударь, вы серьезно рискуете, — сквозь зубы прорычала я.
— Ничуть. Я всего лишь осторожен. Где именно настоящий артефакт, вам лучше не знать. А в хранилище его место заняла фальшивка, которая позволит окончательно уличить преступника.
В разговоре снова повисла пауза. Каждый смотрел в свою тарелку. Я тоже что-то ела, но плохо понимала, что именно. Не чувствовала ни вкуса, ни запаха.
Какая-то мысль болталась в голове, то и дело высовывая нос. Только едва я пыталась за нее зацепиться, эта дрянь ныряла в глубину подсознания.
Тут появился Ховард с предупредительным постукиванием и покашливанием. А следом за ним в столовую вошла Селестина. Выглядела она отвратительно. Всего за пару дней от нее осталась лишь бледная тень.
— Добрый вечер. Приятного аппетита. Я пойду к себе, не хочу есть…
— Селести, подожди! — Я подскочила и успела поймать девушку за руку. — Нельзя морить себя голодом. Съешь хоть что-нибудь.
Честно говоря, меня не сильно волновала диета этой девчонки. Гораздо сильнее было чувство, что распроклятая рыбка-мысль, что все время от меня ускользает, как-то связана с Селестиной.
Нет, это не про ее любовника. И не про кольцо. Это что-то более раннее… Что было раньше? Она не давала мне спать, мешала проводить время с Кеннетом. Или еще раньше? В тот первый день, когда я объявила себя женой герцога Оттона Гемса… В тот день у нас побывал Бонд, а потом…
Точно! Селестина потащила меня к какому-то следователю. И тот попытался чуть ли не силой заставить меня отказаться от мужа! Угрожал моему брату и смутно намекал на расположение некоей высокопоставленной особы, если я буду послушной. Обещал денежную компенсацию…
— Селестина, — медленно проговорила я, глядя, как Ховард ставит перед бывшей подругой тарелку с густым супом. — А как звали следователя, к которому ты меня отвезла после помилования твоего дяди?
— Я? Отвезла тебя?! — испугалась и попыталась сразу откреститься девчонка. — Оливия, но…
— Селестина. — Мой голос похолодел.
Девушка сразу сообразила, что это означает. Я уже разок поговорила с ней в таком тоне. Не как подружка Оливия, а как следователь Полина Аркадьевна при исполнении служебного долга.
— Как его имя? И почему ты потащила меня именно к нему? Тебе так велели? Кто?
Естественно, девчонка первым делом пустила слезу. Но на этот раз Кеннет не бросился ее успокаивать. Смотрел не менее внимательно и требовательно. Бонд же попивал свой чай и делал вид, будто он попал на дорогое представление в цирк. Еще бы, в кои-то веки не ему пришлось тянуть клещами слова из подозреваемого!
Но стоило Селестине промямлить имя, как чай был резко отставлен в сторону.
— Погодите, сударыня. Вы уверены?
— Они с Ро… с моим женихом дружат, — продолжала всхлипывать Селестина. Несмотря на все переживания, она все равно попыталась засекретить имя своего возлюбленного, хотя бы от сотрудника королевской канцелярии. — Именно этот человек убедил нас, что дядя… что дядя связан с контрабандистами и преступниками. Что он готовит заговор против его величества. И обязательно попытается использовать свой родовой артефакт!
— То есть… — Бонд отреагировал мгновенно, вцепившись в оговорку бульдожьей хваткой. — Получается, вы знали… — Тут он посмотрел в буквально позеленевшее лицо дурочки и поправился: — Они знали о готовящемся заговоре и покушении? Но почему тогда не предотвратили его? Вы не задумывались над этим?
Селестина открыла рот, уставилась на нас с непередаваемым ужасом и медленно сползла на пол.
— Я правильно понимаю, что это и есть тот самый следователь, которого слишком часто посещал один вонюч… сильно пахнущий гвардеец? — шепотом поинтересовалась я у Далтона.
Мы на некоторое время остались в одиночестве, так как Кеннет понес потерявшую сознание Селестину в ее комнату. Ховард поспешил за ними, попутно подзывая горничную с нюхательными солями.
Говорить громко почему-то все равно не хотелось.
— Это дело все целиком дурно пахнет, — поморщился Бонд. — Никаким заморским мылом вонь не перебить. Но какая же… эм… неумная племянница у вашего мужа.
— Дурная девица, — согласилась я, даже не думая смягчить истину вежливостью. — Но тут ничего не поделаешь —
