Лучший исторический детектив – 2 - Александр Балашов

Тот, прижав рыжий портфель к груди, встал с лавки, и направился к массивной входной двери подъезда № 13. Но прежде чем исчезнуть из поля зрения следователя и его пасынка, обернулся и энергично покрутил палец у виска.

— Язык глупого — гибель для него, — сокрушенно вздохнул без пяти минут студент берлинского университета. — Это не я, заметь, сказал. Это цитата римского сатирика Децима Юния Ювенала.

И он снова звонко шлёпнул себя по крутому сократовскому лбу.

— Не надо мне было тебе всё это рассказывать! Теперь ты на все сто уверен, что я, живя в виртуальном мире, окончательно с катушек съехал…

— Не переживай, следопыт, — ещё раз попытался успокоить пасынка Игорь Ильич. — Мне подследственные и не такие сказки рассказывали! Я же, брат, в сказки давно не верю. Да и если бы не сказка это, то мне твой Ланге и эти камни из прошлого — ни к чему. И тебе советую вернуться в объективную реальность. Да и как ты их, камушки эти из прошлого, искать-то будешь? Ведь ни одной зацепки…

— Ты думаешь? — свистящим шёпотом проговорил Юлик. — Во-первых, я знаю фамилию немецкого офицера, который отобрал эти сокровища у моей прабабки. Во-вторых, Лаврищев, царский перстень, как сыскари любят выражаться, вообще имеет «особые приметы».

— Интересно, какие?

— Надпись на внутренней стороне перстня.

— И что же там написано?

— Слова, ставшие девизом дворянского рода Эссенов: «Усердие всё превозмогает».

Разговор пасынка с отчимом затянулся. Оба в пылу полемики не заметили, что давно привлекают внимание тех, кто гулял с детьми у подъезда, у случайных прохожих и любопытствующих соседушек Юлиана, молча восседавших на монументальной лавке у элитного дома.

Лаврищев поспешил сменить тему и завершить «эту шизофрению», как он окрестил про себя «разговор по душам» с пасынком.

— Мы всё-таки завтра сюда же приедем тебя проводить, — сказал Игорь Ильич, кивая на потрескавшийся серый фасад сталинской высотки («временного портала», про себя улыбнулся он), где теперь Юлиан был полноправным хозяином трёхкомнатной квартиры.

— Провожать меня совершенно не обязательно, Лаврищев, — проговорил Юлиан, дёргая заевшую дверь старой машины. — Мама на меня в обиде, что ей ничего не досталось из «сокровищ», как она выражается, Эссенов и Семионовых. Сокровищ ещё нет, а клин между мною и матерью уже вбит прочный…

Он перевёл дух и с печальной улыбкой добавил:

— А для тебя я всегда был только пасынком. Не сыном — па-сын-ком. Чувствуешь разницу, Лаврищев? Это как пасынки у помидоров на даче, которые лучше вовремя отсечь от родительского ствола, чтобы урожай был побогаче.

Игорь Ильич промолчал. Он грузно вывалился из машины, открыл заднюю дверцу снаружи и, выпуская из «военной машины» Юлиана, тихо сказал:

— Зря ты так. Я ведь люблю тебя, Юлька… По-своему, без сантиментов, но любил.

— А почему в прошедшем времени? — спросил Юлиан. — Я, следователь, ещё живой. И собираюсь таковым оставаться в уже начавшемся двадцать первом веке.

Игорь Ильич, поняв свою бестактность, смущённо молчал.

— Ладно, Лаврищев, — хлопнул его по плечу пасынок, — кто старое помянет, тому глаз вон!

— А кто забудет, — добавил Лаврищев, — тому оба… Ты, сынок, был другим, когда я тебе в детстве «Тараса Бульбу» читал…

И тоже похлопал будущего берлинского студента по покатому плечу, туго обтянутому чёрной майкой. Пасынок обернулся и печально улыбнулся Лаврищеву. На груди Юлика красовалась надпись, вышитая золотыми нитками: «Gott mit uns».

— Вот возьми комплект запасных ключи от квартиры, Лаврищев, — протянул Юлиан связку отчиму. — Иногда, в моё отсутствие, наведывайся. Любимые бабушкины фикус и диффенбахию поливай. Цветы мне дороги как память. Да приглядывай, чтобы не ограбили. Ты же мент прирождённый. Тебя квартирные воры, как блохи дуста должны боятся.

— Давай ключи, философ.

— Будешь поливать память?

— Замётано. Слово даю.

— Гляди, слово дал, — серьёзно сказал Юлиан. И рассмеялся:

— Портал предательства не выносит. Предатели обычно застревают во времени. Не выносят мои ворота вероломщиков. Вносят в другое время, а выносят уже вперёд ногами.

С этими словами Юлик повернулся к Лаврищеву спиной и зашагал к своему подъезду № 13. «Начитался всякой дряни, — провожая взглядом Юлиана, подумал следователь. — Умный парень, а всё «машинами времени» бредит».

И только в этот щемящий момент прощания с пасынком Лаврищев понял, почему снова переехал Юлиан к Семионовым-Эссенам в знаменитый дом на Набережной, что стоит в центре Москвы, почему так рвался он в Германию. «Очевидное невероятное» наконец-то дошло во всей простоте его побудительного мотива — Юлик решил посвятить свою жизнь поискам этих камней из прошлого. «Самые непрочные на свете камни, о которые запросто можно башку раскроить», — подумал Лаврищев.

Из радиоприёмника его «Москвича» тихо звучал свежий шлягер — группа приятных женских голосов с придыханием выводила: «…Лучшие друзья девушек — это бриллианты».

Конечно же, Лаврищев читал, что якобы существует никем не объяснимое явление — перемещение во времени. Кто-то переносится в будущее, кто-то — напротив, в прошлое. Кто-то на несколько минут, а кто-то навечно.

Как-то в свой редкий выходной день Игорь Ильич посмотрел по НТВ передачу про существующие на Земле определённые места, где люди часто попадают в другие временные порталы. Но то, что одно из таких мест находится в центре Москвы, в знаменитом доме на Набережной, прославленном крупными русскими писателями, строительством которого интересовался и держал на контроле сам Сталин, Игорь Ильич не мог бы предположить в своей самой фантастической версии.

Эта история перемещения Игоря Ильича в июль 1943 года — очередное яркое доказательство существования подобных временных порталов. Ворота в будущее и прошлое, как убедился Лаврищев, действительно существуют. И не только где-то там, «за бугром», но и в столице нашей Родины. А чем Москва хуже Праги, где все давно привыкли к паранормальным явлениям. Чего-чего, а уж паранормальных, аномальных явлений и у нас в России хватает сполна.

Собирая материал для этой реалистической повести, я выехал из Курска в Москву и целый день опрашивал обитателей дома на Котельнической Набережной, чьи квартиры находятся в подъезде № 13. Все счастливые собственники жилья в этом подъезде в один голос подтвердили неоспоримый факт существования временного портала и сказали мне, совавшему им под нос китайский диктофон: да, верим, временной портал в нашем доме существует. Иначе, мол, чем объяснить, что с годами квартиры в старой сталинской высотке не дешевеют, а только дорожают? Временной портал в центре Москвы